Михаил Пришвин. ХРУЩЕВО (12)
- Начало здесь
[1913 ?]
Песочки.
13 Июня. Заповедная чаща. Часовенка (что старше).
Странник пришел умирать. Александр и Паша. Сурьезный странник, много не говорит, а вроде как приказывает. «Поставь самовар! – Да я не хотела бы, сахар дорог. – Почем? – 18 копеек фунтик. – Ничего, поставь! – А откуда родом? – Вам на что? Там моя родня, как зайцы в поле». Так и сказал: зайцы. По волосам странника и по разговору – скопской. Молчком ляжет. Помолится и добрым утром скажет «с добрым утром». А там уже, говорит, куда Бог повернет: «Умру – похороните. Не бойтесь! У меня бумага есть. Выздоровею – уйду, куда, вам знать не надобно». Хотела отвезти в другую деревню, а он говорит: «Это вы меня с пьяницей пустите, не поеду». Узнал, что пьяница! Это всех и поразило: волосы длинные, может, что и знает.
Пришел странник, старик холодный, голодный, лоскочет зубами: добрые люди, дайте мне обогреться. Обогрели его, напоили, накормили, он лег и вставать не хочет и не может. Стали спрашивать, кто такой? «Я – заяц в поле. – А родня твоя? – Родня тоже все зайцы». И опять замолчал. Суров.
Одни разбойники покаялись и отдали богатства свои награбленные в монастыри, другие не каялись, а зарывали клады в землю. <Приписка: монастыри богатели – черные попы, земляные клады – колдуны>.
Есть в лесу ключ, там везде клады зарыты, и наткнешься, бывает, на этот ключ, а потом места не найти: один мужик наткнулся и просеку прорубил, мало просеку – у ключа штаны положил, а на другой день пришел – просека заросла, ключа не нашел, и последние штаны пропали.
Душистое сено, лиловые колокольчики, а ночи светлые курятся белыми туманами. Пробирается лугом убогий заяц и выбрался на высокий речной кряж, тут по кряжу тощая бесплодная земля и растут цветы – бессмертники сухие, мох и лишайники. Убогий заяц с вывихнутой лапой тихо плетется по вечернему цветущему лугу, волоча широким следом больную лапу. Красный хищный зверь догоняет его, ближе, ближе, увидел его... Заяц прилег. Зверь остановился: пока не двинется, зверь не схватит. Зверь поражен: заяц лежит и смотрит на него открытыми своими глазами и, может быть, думает: перележу! Зверь долго стоял, свесил, красный, на зайца губу, распустил слюни и не выдержал, отошел, стал невидный за кустом и там долго, долго стоял, пока туманы белые синими холстами не легли, а потом выше поднялись и закрыли зайца.
Красный подошел – заяц лежит и смотрит. И зверь отошел совсем: ему стало страшно. А там из туманов уже летели черные вороны клевать умершего зайца: заяц перележал.
А вокруг него была земля на высоком кряже постная, сухая, цветы бессмертника сухие, мхи и лишайники; и виделась только эта вершина земли, все внизу было покрыто туманом, и только темными остриями кое-где виднелись верхушки елей и сосен.
(Ляда – капище, ляда на лисьих норках.)
17 Июня. Зарница играет по ржаному [полю]. Пахнет клеверами, весь луг цветет, везде васильки и большие лиловые колокольчики. По реке везде плывет ивовый пух.
20 Июня. Варлаам жалуется двум бабам на игумена. Я, говорит, из монастыря лавру сделаю. Посмотри, что сделал: ограда стала серая, рухольный, все холсты украл, звонарь ушел.
21 Июня. Еще вечером я видел, как на лугу на тонкой былинке мать-птичка сидела, и былинка склонялась от тяжести птицы к гнезду, а сегодня уже нет этого места: на ранней заре блеснуло сорок кос.
Роща на Шелони. На высоком берегу Шелони, где были некогда новгородские битвы, есть маленькая деревушка Песочки, возле нее сохранилась старая заповедная роща и в ней древняя часовенка, замшелая. Часовня как деревья: когда снег зимой выпадет и облепит, и облепит белым стволы, часовня тоже стоит белая, а когда весной снег растает и от весенних теплых дождей мох на стволе начинает зеленеть, зеленеет и часовня. На крыше ее зеленой стоит небольшой темный крест, а сосны вокруг прямые и чистые, словно свечи. Так и кажется, что с незапамятных времен собрались они [к часовне] сюда помолиться, привыкли и стали свечами стоять. Но это только кажется: заповедная роща старше человека.
Как эта роща стала мужиков кормить. Из чего что взялось: стали ездить господа. Крестьяне переселились в свои пуни. Избы стояли в полях, а пуни в бору. Нехорошо <3 нрзб.>, крестьяне опять вернулись в избы, а господа в пуни пошли.
Послушник И. С. спрашивает игумена: – Послушание ни к чему не приводит? – Поживи, доживешь до настоящего человека. – А где же начинка жизни?
Полдень – большое белое облако легло отдыхать на рожь.
На лугу у сена пьяного пономаря свалил под копны и докладывает: поглядите, ребята, священного бычка свалили.
6 Июля. Дожди, сено попрело, рожь твердеет. Покосы с красными цветами. Дождь теплый... парной. Рябина закраснелась.
(В ночевке бес ухватил жеребца за ребро, помчался в табун, а жеребцом правила маленькая девочка, и прибежал жеребец в ночное и взвился на дыбы и пошел на дыбах к своей любимой кобыле: девочка полетела при хохоте.)
Утро. Щенок Букет. Весь день в песке лежит, хватается за пастухов кнут, хвост колечком, пастух трубит, трубит и не глянет, что у него щенок на кнуте едет.
Дороги наши известные: эта идет через бор к реке, по этой не ходите. Другая дорога с незапамятных времен, еще с Рюрика. Князя Рюрика. Этого самого, вот что при Иване Грозном бил новгородцев. Вы ступайте все прямо, прямо, по правую руку будут наши поля, по левую Мшицкий лес, у них изгороди и у нас изгороди, а в нашей изгороди есть провора. – Что такое провора? – А вроде проверены, такие провержины есть. – Ворота? – Вот, вот – ворота. Идите в ворота и увидите, березка сломанная – туда не ходите на березку, в мох зайдете.
8 Июля. Казанская. На круглой гривке возле мокрого места, где вчера торопились сено убирать, опасаясь дождя, теперь птица разгуливает: лесные голуби, грачи, и даже цапля серая почему-то сидит теперь на сухой гриве, окруженная полевками, луговками и лесными птицами.
«Иди по белой дороге. Станет под ногою мокреть, зеленеть, а все дорога – иди до ручья: мелкий ручей, четверти на две. Перейдешь ручей, и вскоре тут колеины разъедутся: туда след пошел по зеленому, а дороги настоящей нет, дорога оборвется: сырое место, травка зеленая, мошок, колчеватник, мочежинки, кустик кустика кличет».
Пошел он, как рассказывал дед, к месту, где дорога обрывается и начинается Моченый лес...
12 Июля. Начало июня. Рожь цветет, полное лето...
У батюшки рой строился, а матушка секла курицу крапивой, засиделась курица. Вдруг одна пчела под матушку – так и села матушка и кричит. А работники все видели и умиляются. – Иван, – кричит батюшка, – рой улетел, куда, ты не видишь, Иван, рой полетел? – Как не видел, – отвечает Иван, – в улей вобрали. – В какой улей? – В матушкин, в большой. – Посмотрел туда батюшка и пошел матушке мед огребать (сказка собственного сочинения).
Близится Петров день, цвет на лугах и блеск кос на солнце. Птицы давно вывели, не поют, а молча наслаждаются семейной жизнью; только последняя кукушка одна кукует грустно, может быть, в тоске о своих под горячую руку весной разбросанных детях.
К Петрову дню падают срезанные лиловые колокольчики. Будто огромный еж, ползет по дороге воз сена. Громоздятся на синем красные дворцы в облаках. Луговые пуни набиты сеном – можно спать в них и жить так в лесу, сколько хочешь: каждый кустик ночевать пустит. Между сосновыми перелесками – нивы желтой стеной, озими, как песок раскопанный.
Жмурово. Заблудился. Сараи – [незнакомой] деревни. Гряды леса. Лешинская тропа. «Поставь на дорогу». Ночь со светляками. Собака лает на что-то – огни! Весь луг покрыт светляками, и чуть ворчит верхушками казенный лен, а то кажется, будто идут мужики, разговаривают и ругаются, а то – будто море плещется.
Поиски воды, нашли яму, и вдруг собака прыг в нее. Сарай и худой дворик. Сарай с новой крышей. Сопка с осинками. Левый ключ. Некошеная полоса. Вырубки. Мхи и примхи, гривки, кузнечики.
Лето, видимо, переломилось после грозы: стало холодно, исчезли комары, на березках выступили золотые [листочки], пахнуло осенью сразу.
20 Июля. Илья. К Илье жаворонки петь перестали. В лощинах между рожью и овсом девочка – верхом едет, кричит: батюшки, батюшки!
Лен цветет голубой, картофель белый и синий, гречиха ситцевая. Белая июньская-июльская дорога. Тихо. Жаворонки не поют. Тарахтят телеги. Луг зеленый, его скосили, но он поднаддал нежного немного и еще лучше стал. Круча лесная как ядрами прострелена – ласточки. Блестит лужа. Девушка по клади с ведром, девушка – заря. Зубрят серпы, отбивают косы. Мухота: мухи виснуть на иконах стали.
(Весеннее: приехал ранней весной, вышел – не понравилось, стал читать книжку и читал ее долго, долго и потом вышел: какая весна кипела!
Петровками березовый лист хорош, сделай веник тире и засечешь насмерть в бане человека, а лист не оторвется. Дед наломал березовых сучьев целую гору березовую, зеленую, сложил возле завалинки, сидит и с утра до вечера вяжет веники. Прохожие подсаживаются отдохнуть на завалинке и похваливают: «вот так веники, вот так веники, полные, душмяные, так хороши».)
Комары поют дождичка, высоко мак толкут.
Глубокая северная осень, когда в лесу капель, кашель и насморк, и все разворызгалось.
Река становится. Тянет давить замерзшие лужицы, пробовать лед на реке, качаться на тонком льду. Многие тонут от этого. Реку на четвереньках переползают.
К зиме чижик в лес, а снегирь из лесу к дому.
4 Сентября. Осенняя тоска, ветер, волны тоски и ветер, и полнейшее слияние с природой, мысли переплескиваются.
Осень. После дождя перед лесом трепещет вся в серебре осина (далеко [серебрится]). Начались осенние дожди, тяжелые утра из ночи [выходят], нехотя к полудню выглянуло солнце. Мухи виснут на иконах. Птицы улетают, покинутый лес цветет смертельным цветом.
– Слышала от старых людей, примешь худого человека – не прибудет, не убудет, а придется хороший... так... ведь он странник, может быть, он Богу угодил. (Сюжет: борьба мужа с женой, победила жена.)
NB. Умер и сказал: а роща ваша – заповедная, не рубите рощу (хотели рубить... и стала роща доход приносить, дачники наехали.
За обедом Левушка есть не хотел, капризничал, заставляли есть насильно, пролил слезу за супом, подали жаркое, опять слеза. – Опять слеза, – сказал я мальчику, – это от жаркого? – Нет, – говорит, – это еще от супа. – Подали кашу, Петя есть не стал. Мать в досаде хлопнула его салфеткой и прогнала в угол, Петя ревел, а у Левы тоже слеза. – Это какая слеза? От Пети? – Нет, это от жаркого. – Конфузливо улыбнулся и вдруг засмеялся отчего-то, а на ресницах, на щеках, на носу, на губах все еще катились старые слезы от супа, от жаркого, от Пети и от каши.
Так и погода у нас на севере: то заплачет, то улыбнется сквозь слезы детской улыбкой.
Сегодня было хорошо: с утра весь день дождик лил, под вечер расчистило все небо и оставило только на востоке большую тучу, как мраморную плиту, и по ней встала радуга. После дождя в лесу закуковала кукушка, ежи выбежали. А в мраморной туче гром гремел. Последнее облако брызгало. Мы спрятались под огромную ель. Там было сухо, и комар весь собрался пережидать погоду, искусал нас больно всех. Но дождик скоро прошел. Мы вышли, а комар весь остался под елкой. Пахло березой, как в Троицу. На соснах молодые светлые побеги как свечи, а на елях новые лаковые шишки как подарки висят.
13 Сентября. Хватил мороз, лес почернел, не видно золота, гусь спешит улетать и журавль. Вечера с пламенным закатом. Утро строго крепкое. До восхода солнца на вершину покрытых морозом деревьев садятся [дикие] краснобровые, черные, лирохвостые петухи... Озимь седая. Заяц крепко лежит. Гриб-боровик замерз на моховой дороге и стоит твердокаменный. Отрясла березка золото в грязь…
Молодой месяц спешит вылезть на небо далеко до зари, белый, в белой рубашечке, и ничего у него не выходит, не светит, а только на все небо стремится. Месяц старый, с ущербиной, показывается далеко после зари и правит, мудрый, всей ночью полную ночь. И чем старше он, тем все осторожней, все поздней выходит. Только под самый конец старый месяц глупеет и после утренней зари не сходит, смотрит на зарю, как старик на девочку...
Летописец – ученый человек, ничего не боится, все знает, да клад ему не дается, а простому человеку и дается клад, да всего боится простой человек и взять клада не может. Бывает, придет на указанное место, и загорится свеча, стал копать и перепугался – что покажется? – и убежал. Так и живут теперь: летописец за деньги указывает место, простой человек ковыряет, видит, а взять не может, так и лежат клады невырытые.
Источник: http://prishvin.lit-info.ru/prishvin/dnevniki/dnevniki-otdelno/hruschevo-1910-1913.htm