Михаил Пришвин. Путешествие из Павлодара в Каркаралинск. Часть 1 (1909 г.) (2)
Михаил Пришвин. ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПАВЛОДАРА В КАРКАРАЛИНСК
- Начало здесь
18 Августа. Переехал на квартиру в другой части города. Татарин о религии киргиз: с усмешкой: у них свое, степное, они по-своему, дикий народ, «царь» умеет подписать только свое имя...
Четыре высоких белых стены, кухня, двое тихих супругов, портной и его жена, грустная жизнь евреев, бездетная... Счастливые люди киргизы. Почему вы не уйдете к ним? А вот надо в балаган сходить (электр. театр)... Уйти в степь... Кто-то ушел от воинской повинности. Какой-то ссыльный по своему желанию ушел на Лепсу и пропал: стал киргизом. Д-ч рассказывал вечером о себе: это его самое больное место... Как найти себя, быть убежденным... хотел не раз уйти к киргизам, но дети остановили... Ходил к Чанчикову. Город под вечер: сухие горы и лесные... Татары в разноцветных халатах. Киргизы в малахаях... одни гонят баранов, лошадей, одни стоят верхом на баране и выщипывают что-то (метки делают). В косых лучах спины овец, пыль... Для них я что-то особенное, киргиз не подаст вида, что заметит, но через 10 даже лет скажет, что встретился, в такой-то одежде, особенно если на лошади, то какая лошадь и проч. ... А так пустынно на улице. Торговые люди заняты. Татарки не гуляют. Глядят на меня, любопытные, из окон... И так неловко быть центром этих всех глаз.
Вечереет сразу. Застала тьма.
Сколько людей исповедовались мне на дороге. Сколько жаждущих рассказать о себе... с проезжающим человек смел, стремятся ухватиться... Кучка сосланных евреев, Мессия...
Как странно... вот я вышел к площади... на другой стороне все высыпали на балконы, сейчас говорят обо мне... а он останавливается... никто не останавливается... я кручу папироску... что он делает... все более и более любопытно... он закурил... и ушел...
Ч[анчиков] живет в маленьком домике за Каркаралинкой... речка сухая, по ней едет киргиз на арбе. Толстяк, добряк этот Дмитрий Иванович, охотник... Лошадь дома, дверь открыта, значит, дома... К нему заходят киргизы, молча садятся и молча уходят...
Разговор об архаре... Стадами ходят... Показал свой маршрут, принес шкуры архара, пули. – Убьем, непременно убьем... а если мы не убьем, так Али-баба убьет... Как-то раз он потерял беркута и стал скакать в карьер по горам, а я испугался и подъехал к обрыву, сам не решился, пустил лошадь и сам скатился: все равно ничего со мной не будет... Докатился до поля, а беркут на камне сидит. А раз Али-баба стал на вершине горы и завыл по-волчьи, и со всех сторон стали стекаться волки... Если ему нужно будет мышь подозвать, он и по-мышиному может, крадется как кошка, этим живет... А дрофу, это что... – смеется толстяк... – это мы вот только выедем и убьем...
– Она невкусная, на кошку похожа...
– Ну, это как приготовить... Дрофа, черт ее возьми, такая, что ее как убил, так сейчас кишки вынь, положи ее где-нибудь у колодца, прикрой зеленым и вернись домой – мочить и мочить, и будет как курица... А хорошо с маленьким ястребком на перепелку – собака выгонит, он сидит и сидит. А соколов надо хо-ро-шей, чистой пищей кормить, если чуть что, сейчас пропадет, ему стрелять свежих птиц. Сокол утку не видя, не бьет... Если уток застигнет сокол, так бросаются на воду... А дрофу как хочет бить, они испражняются, он и не берет, такие гадкие птицы... желтые гуси и утки (ворновки)... Для архаров самое главное место – Каркаралинские горы... ходят стадами... А на р. Чу есть все: тигры и все... Туда ехать – брать запас воды, верблюды и 20 лошадей гонят...
Куланы (дикая лошадь), к ним пристают киргизские лошади и дичают...
Жизнь киргизов проста. Царь степей бродит по базару в таком же халате и не прочь другой раз сесть на барана и вырезать метки.
Как вкусны молодые жеребята! Гостеприимство и проч. Жалуется, что не зарезал барана. Когда купец разбивает палатку в степи, то ему ведут из соседнего аула лошадь и барана, если много аулов – много лошадей, это называется Ерулик (лежу, не кочую). Годны ли пули 32 калибра для архара?
Как нужно одеваться охотнику степей: сапоги с кошмой, чтобы выдернуть ноги из стремян, с карманами для спичек и табаку, халат из «армяги», халат на верблюжьей шерсти... чтобы ночевать в камышах... и ничего...
Гостеприимство: ведь степь такая... прямо удивительно: спи на лошади, взял с собой только плетку и ничего больше и пропал хоть месяца на два.
– Хоть на год...
– И буду сыт, и все...
А как ни хороша природа здесь, но бедна: птицы не поют... выйдешь в лес... пролетит ворона, тетерка вылетит, хищник, и больше ничего.
Где эти звонкие леса?
Мое объяснение с Д.: надо самому, в основе безумие, для людей безумие, для себя нет... – Но нужно быть убежденным... Вот хозяин И., тот уверен – тот прямо из кирпичей складывает дом... – У меня обратное: все, живя умом, упустил в чувство; я, живя чувством, никак не могу, не стремлюсь оседлать жизнь, коня... Жизнь тоже любовь... Можно съесть любовь... съем, и кончено... но можно...
План: ядро: 1) поездка к Акаеву на неделю до 1-го сентября. 2) Поездка на архара до 7-го... В промежутках экскурсии в окрестности Каркаралинских гор. Уроки киргизского языка.
Хорошо ехать к дрофе на верблюде...
Раз я увидел у озера гусей, ползти нельзя, что делать? Али-баба взял корову и из-за коровы всех перестрелял...
Киргизы – дети.
Нет... Хитрые... Мука с ними торговать...
Обо мне знают в Голодной степи... Из географии Семенова: степная растительность борется с лесной и в лугах и долинах уступает. Ковыльная и полынная степь.
Гениальная идея. Нет, чиновничья...
Осуществление гениальной идеи: телеграммы, письма с оказией. А время проходит в хандре... И как зато хорошо стало вечером в поле, когда вырвался из этого тесного городка...
Грязная юрта у города, кости и беременная киргизка. – Вот какая чистая! Сухая степь, сопки. Кабанья щель... Озеро соленое, белый соленый прибой, белые растения, не то соль... сухие, сухие камыши, 4 утки, подстрелил ястреба... и позади желтые сухие волны... быстро темнеет... захватывает тьмой... Я иду на крик птицы – гусь, журавль, арба – и подхожу не к озеру, а к черному месту, и тут загораются огни в юртах... и звезды на небе... метнулись птицы... не видно дороги... Красная звезда как фонарь... месяц из-за сопки... он яснеет... ночь в степи... Такая светлая степная ночь... Крики киргиз...
20 [Августа]. Какое богатое солнце!
Лошади будут... В ожидании лошадей завтрак: у порога на кирпичике сидит человек, повязан белым платком: воды прошел... живет тут в избушке, пролетарий...
Все нет лошадей!
Поездка вокруг Каркаралинских гор (верст 40).
Степь, телеграф. Столбы, киргизы подъезжают, спрашивают и уезжают, поворачиваем влево, показываются красивые горы... овцы и козлы лежат на камнях, заезжаем в стада, киргизка возле юрты, сама похожа на юрту... Есть другой путь сюда, «по худым» камням, но почему-то повезли кругом. Встретились с казаком и киргизом: все на пожаре, все разъезжаются с пожара, потому что не кормят... направо и налево горы, ясно, камни, небо, ели и сосны маленькие... Пожар, дым, голубые и желтые горы... Шум пожара, огонь ползет от сосны к сосне, будто поезд шумит... озеро в камышах... стрельба уток. Поиски Егора Ильича – на пожаре. И чаю напиться нельзя... поле жнут... не заметили овес... Зять Егора Ильича, красивый казак... Едем дальше: киргизы складывают юрту: перекочевывают от пожара... услыхали – цыплята пищат... девушка-дикарка с орлиным пером в шапочке цыплят схватила, другая козла тащит за рога... Поиски колодца... Каменный колодец, неуютный под соснами... Есть русская зимовка... У скалы изба... цветы... вода. На окне самовар, пары чайные, варенье... Кумушка и хозяйка... Пьем чай... шумит пожар. Кто тушит: Семен Петров., Петр Иван., Иван Митр.... всего пять человек... Подымаемся в горы по камням... лошади приучены, добираемся до вершины, море хвойное, в середине красное дерево, несколько золотых берез (осень не сказывается)... Назад... Сидят к хвосту, думал, Лазарь Исаевич устроил это, а это он запутался... еще киргиз, говорит по-русски, угощает... мы должны проехать... «Седло»... мчатся, пыль, хочу перегнать, и он думает перегонять... смирные тетери... пламя пожара, дым, боюсь... смело в дым, мы среди огней... огни... пни, деревья снизу... и в середине огонь над землей... будто камни горят и желтое и неожиданно голубое небо, и горы, где нет дыма... сломанное дерево горит... огонь, озеро... Пресное. Пресное... Казак пьет... он один тушил и бросил... все объяснилось тем, что дрова нужны... разрешают брать паленый лес-Господа и рабы (казаки и киргизы)... озеро... красные горы, задумчивые каменные фигуры... две сестры щеками друг к другу... далекие от мира... прекрасные, потому что не действенны... осталось одно прекрасное... Алекс. III... его шапка... еще другие все задумались... хороши эти дикие памятники... Замки на горах... стены каменные... Лепится камень по самой-то горе... Поднимаемся в гору... Сейчас откроется город... стада... Киргиз на быке... и он скачет, и бык держится за одну веревку, подхлестывая туда и сюда... Я сажусь на быка, и так мы въезжаем в город.
Нет хуже быка: упрется, и полетишь... На корове ездят...
Вечером: дети мчатся на баранах, козел – ревет... дикая любовь киргизок (не понимаю!).
21 [Августа]. Блестит соленое озеро в степи, голубое озеро (как степное облако – небо), дым наверху как облако... пожар перевалил.
Когда сарт на верблюде едет, то молится, поэтому киргизы смеются: Богу молится.
Киргизка как маленькая юрта... На голове перо совы (от порчи).
Поездка в аул Токмета.
В 5 дня. Собака Ушар – у нее дети в ауле Токмета. Наездники порют лошадей к бегу. Просторная езда. Лошади-бегунцы...
В 8 верстах озеро. Закат в степи... Косач полетел... Не успели выстрелить.
Страшное для киргиза – только поймать у него известную в городе лошадь, с поличным – ее метка... не докажешь.
С горы показался аул из 7 юрт... Самое лучшее время – вечер, стада стекаются... Щенки встречают Ушара, стараются сосать, Дружок тоже по-своему пользуется, возится, ребятишки грязные сбежались, все смотрят на собак... собирают стада... ягнят привязывают к петлям на длинной веревке голова к голове, за овцами коровы... женщины доят, доение козы, бедные осенью не доят... огромный козел посредине, похожий на А. П. Телецкого... блеяние... Другие кусты сзади... сопки... долина между холмами...
Не хочу оторваться... степь живая... только теперь понимаю ее жизнь, раньше – пустыня... Вечером зовут в юрту... Для нас очищена и приготовлена юрта (белая) только что женившегося сына... все ковры и подушки стянуты сюда... низенький столик, сундуки из мороженой жести, расписная кровать... луна вверху, как в театре Комиссаржевской... керосиновая лампа...
Выхожу опять наружу: пылает самовар, огонь из трубы, козел огромный остановился, освещенный, другие укладываются...
Талабаев приехал. Он тесть Токмета. Сам Токмет широк, усики как крысиные хвостики... Талабаев маленький... лицо узкое, похож на китайца, медно-красный... Сын Токмета и другие...
Выхожу опять... Картина: луна, стадо лежит... жует, бараны... один стонет, я протискиваюсь между животными...
Восходит с востока (немного на юг) из-за горы большая звезда... я думал, Марс, а это иначе... Если эта звезда, говорит хозяин, идет низко, то зима будет холодная, теперь поднимается высоко и скоро, зима будет хорошая... Если рано после заката – плохая зима, если поздно – хорошая. – А вы что знаете про звезду? – спросил меня хозяин... Я сказал, думая, что это Марс, что она самая близкая к земле, почти такая же, как земля, и что на ней живут люди... – И мы тоже думаем, что она такая же, как земля. Но тут появился настоящий Марс, хозяин сказал, это называется Темир-Казык – железный [кол]. А есть самая большая звезда Шолпан (та, о которой про зиму).
Есть звезда за два часа перед восходом, называется Есек-Корган – гибель ослов, предание о ней: будто сарты приняли ее за другую, думали, день, а оказалась ночь, еще два часа, и за эти два часа они заблудились – не хватило воды, и погибли. Большая Медведица – семь воров. Звезды похожи на гусей.
Подали самовар. Хозяйствует Даур-бек, слуга Д. Он замечателен тем, что украл невесту: вон там, из-за горы... привез к хозяину, и тот заплатил жениху 350 руб.
Другие сидят вокруг на коврах. Курт – хамни кислые из бараньего молока... Ырымшик – крошки желтые из вареного молока. Сары-май – масло коровье. Куйрык – масло баранье. Айран – главное кушанье. Им одним питается шесть месяцев киргиз, варится из цельного бараньего молока (как простокваша). Катык – гуще Айрана (в Айране воды). Баурсаки – плов с салом.
Пьют чай... Я опять вышел. Опять картина лунного стада... Далеко у крайней юрты фигура цыгана. Сам хозяин как старый козел в целом стаде, догадываюсь: выбирает барана... Мальчик (его сын) в полосатых штанах верхом и въезжает в юрту... Я осторожно прохожу мимо юрты, баран уже лежит... женщины у огня делают... Кровь в тазу выносят собакам.
Немного спустя в блюдечке вносят тостык (киргизский шашлык) – из бараньей грудинки с кожей, лучшее...
Кечёнь – веревка для привязи ягнят.
Разговор за чаем... Что такое арка? 4 ф. нашего мяса = 10 ф. Петропавловского; от кумыса здесь пьянеют, а там вода; мясо Петропавловское – солома, здешнее – овес.
Меня знакомят: я ученый. Доказательство: география Семенова. Узнают тысяцкого. Спрашивают только, где же его трубка, он всегда с трубкой. Узнают другого, третьего... Меня признают за ученого. По шапкам и по лицам... Перекачевка (рисунок, верблюды) – мелкий рисунок, но узнают: не наш уезд: шапки и лица не такие...
– Не такие?!
– Даль-озе – точно так.
В ожидании ужина рассказы охотника.
1. Токмет о том, что было с отцом Талабаева. Вышел... Где снег, где снега не было. Собака залаяла... Медведь. Не видно. В норе... две собаки убежали, одна собака повела к берлоге (вот какая собака!). Медведь в берлогу, собака за ним. Темно, сучья... стал собирать сухие... сильный ветер был. Против берлоги сложил сучья, оставил дырку для собаки, все остальное закрыл... сухая трава... спичек не было, выстрелил, зажег травку... протянул руку в берлогу, вытащил за заднюю ногу собаку... поджег огонь, медведь рявкнул.
Пожарище – оторвалась собака, у меня обгорело лицо... ехать – лошадь не идет, когда лошадь устанет, под гору не может идти... опять выстрелил... рычание... с топором. Словно дрова от жару свалились и закрыли отверстие... камень от жару... обухом топора отверстие, собака... внутрь на медведя... за собакой... большая берлога 8 аршин, пощупал – нога медведя, он влез под камень, спасался от огня, мертвый, а собака объедает уши. Шкура медведя оказалась 9 четвертей.
2. Рассказ Талабаева.
Семь волков съели лошадь... Хозяин просил отомстить.
Стал выслеживать, оказалось 7 следов... возле места, где ловят беркутов, увидел волка: то выскочит, то спрячется. Это волк его выслеживал... Есть другая объездная дорога... выход на высокую гору: три лежат, один большой, два маленьких, и с той стороны четыре и 1 на карауле... Можно стрелять, но подождал, когда вместе... Три пошли на мох (любят отдыхать на солнце)... Дожидаюсь, когда дойдут до пня... Когда поравнялись, большой впереди, два маленьких сзади... Когда поравнялись, я засвистел, они остановились... Большой назад, маленький вперед, еще раз выстрелил, застрелил маленького, а те четыре на прежнее место, ищут большого, два легли, а три глядят, сидят на задних лапах. Один, маленький, начинает выть – звать того... Потом я завыл, один ко мне, остановился, остановился около маленького и стал оглядывать, застрелил, а четыре сидят, воют, я вою, не идут долго, не утерпел... спустился, я увидел: те лежат, они пошли ко мне, и мы встретились... Я испугался и на камень, один оглянулся, я застрелил, а те три убежали.
3. Рассказ. Перед Покровом выпал снег. 12 волков вышли к горе... играют... вижу кровь, значит, съели, значит, сытые, обрезки, след... на вершине следа не оказалось... привязал лошадь, иду пешком... спят, некоторые приподняли головы... один спокойный, я подумал, убитый (бывает, волки дерутся и убивают друг друга), головы ко мне, я выстрелил под ухо, хвостом вильнул (значит, жив). Три ко мне (1-й раз испугался в жизни). А это они от испуга выскочили на камень, на стену и убежали.
Горностая подзываю, лисица лежит в рытвине из боязни беркута, и, когда я подозвал Горностая, она выходит...
Стало холодеть в юрте... Надели шубы и стали толстые...
Собака залаяла, испугала. Вышел старик: два волка подходили...
Ужинать... Скатерть засаленная – гордость: много мяса едят... Блюдо с бараном. Печень... острые ножички... дочиста... еда соленая, соль руками... без хлеба... голо... кости дочиста... и кости чистые, как в степи, и снаружи сало, и фыркают, и всё... Мытье рук. Хозяин поливает, хоть гость 10-летний мальчик. Поели, отодвинулись и спать (без церемонии). Ночь... Рядом со мной Д. Вот: один брат в степи, а другой тут и завидует и мучит, что развил другие потребности. Лошадь трет задом о юрту... Пукает... Льется... Внизу чувствуется земля. Зажег спичку: в юрте один Талабаев. Луна... покой... Опять дремлю.
Проснулся... дверцы открыты. Талабаева нет, и такое солнце! Талабаев сидит высоко на сопке на камне, как истукан серый, глядит по сторонам... В кустики... Умывание... стада нет... до чая пройтись... с камня видно: разбросано стадо. Земля казачья. Скота Д. 10 верст в длину, 5 верст в ширину.
К обеду: мне дали баранье ухо... что с ним делать... Потом выпотрошили голову и тоже мне в чашку... (потом осталась голова, и я вспомнил о костях в степи), после барана суп в общей чашке.
На охоту!
Тазы за веревочки. Ружья за плечами. Выехали: уполномоченный... портной на лошади... Ширь... Месяц молодой. Вот она, полная жизни степь, когда сядешь на лошадь. Гость уезжает выгонять зайцев, я с собаками наверху... выше и выше горы, видел лесной пожар... Возле зимовки косачи... много их, сидят возле «зубов», громадные... я распугивая, не видя других, боюсь выстрелить... Съезжаемся возле зимовки... Первый заяц (обходили местечко), стреляю... заяц в норе горной... Съезжаемся все у норы, рассуждаем, бородачи... глядят и сверху чуть-чуть не поймают, серый сверху в кусты, упускает... живая сцена... выстрелы... портной с колотушкой в степи... Путаница... степь... У аула стреляем ястреба, обед и сбор на архара.
Талабаев упирается. Прижать Токмета. Политика Д. Решено, едем. Какую лошадь на архара: такую, чтобы могла спорить с архаром, выдержанную, не горячую. Разница архара от домашнего барана то, что у архара хвост как у козла.. Но лучше всего снять юрту...
Коммерческий альтруизм.
Гроза в степи... Девочки юрты укрепляют. Ветер, песок в дверь на вертушку... Даур-бек протягивает руку к вертушке. Рука Даур-бека. Мальчик на кровати (цвет лица, глаза), ноги черные, лошадь льет за юртой... Сборы на архара: сколько хлеба, какие винтовки, одежда. Самое лучшее время... Сентябрь... холодно, спускаемся в долину... Мальчик кивает головой издали, девочка, любопытная, бежит от горы к горе, глядит, я кивал и ей..
На озере... Уток стрелять на перелете... Окружили озеро. В камышах до 1-го выстрела... Выстрелили... Взвивается утка к облакам: нет другого озера, облака синие, закат в степи... Табун в 400 голов у озера... Пьют воду... Д. узнает лошадей: эту, эту я продал... Вечереет: между горами звезда. Пожар утихает.
Наши собаки ночевали с нами на левой стороне юрты... в дверь заглядывал козел.
Монетки звенят на косе девушки. 4 хозяина, четыре сына, и одна дочь, значит, 4 колыма получит одна.
24 Августа. В лавке Д. встретил всех вчерашних киргизов... Здороваясь, спрашивают: – Когда видел? – Вчера... – Все радостно хохочут... Насколько они чувствительны к шутке... Насколько тоньше наших мужиков... Д. говорит, что у него много друзей, которые готовы умереть за него, как в романах пишут о неграх и т. п. Познакомил с каркаралинским интеллигентом Абаба [Карим] Курмановым... Рассказал поэму о Баян в лавке.
Карабай и Сарабай выехали на охоту, увидали беременную (самку), хотели застрелить, но один пожалел: у меня, говорит, беременная жена, и другой говорит – у меня беременная жена, и просватали неродившихся. Родились сын и дочь...
Карабай назвал Козы-Корпеш, а Сарабай – Баян-Сулу. Карабай умер, и Козы-Корпеш стал искать свою невесту. Конец: она попросила пить, он нагнулся к колодцу, она убила. На этом месте выросла трава Ткен (колючка), в которой разъединяющий дух К.
Возле Марса есть две звезды, называется одна «белая лошадь», другая «серая» – в связи с поверьем о Большой Медведице и семи ворах.
Поверье о Шолпан (звезда Венера) в связи с ненавистью к сартам: сарты (конкурирующая народность), сарты хотели ехать в ночь, приняли «гибель ослов» за Шолпан, но утром хватил мороз, и они все погибли.
Беседа с Д. И. об архаре: сборы. Вечер у Лазаря. Торговля в степи. Караваны с калымом. Акын (импровизатор), сленги (певцы).