Михаил Пришвин. Путешествие из Павлодара в Каркаралинск. Часть 1 (1909 г.) (4)
Михаил Пришвин. ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПАВЛОДАРА В КАРКАРАЛИНСК
- Начало здесь
29 [Августа]. Прогулка на Чертово озеро... Яков. Вас. и портной в горах. Налево местность называется Боголы, тут есть Тугулукова гора. Некий Тугулуков постоянно молился на этой горе, а другие говорят, воровал: там есть естественный погреб, куда складывают мясо ворованных лошадей. Рассказ Як. Вас.: как здесь считается опасным ехать в Мекку: не вертаются.
Направо гора Ак-Тас (белый камень), дорога пылит, свернули в лес на слепую тропинку... Что тут шиповнику! и на нем шпанские мухи бывают... А то бывает серый мох, красивый, и цветы... Налево вытянута Боголы, и тут-то в ней Мухтаров ключ, направо собственно Каркаралы и вскоре «Угол» (горы сходятся в ущелье, и конец им).
Сухо... Спичку уронишь, и весь лес вспыхнет... А когда лето смешанное (дождь и солнце), то благодать.
Як. Вас. ищет березку пересадить себе в сад, его пленяют кучки березок: четыре вместе! и сам кормит четыре сестры. Светлый березняк, ангелы крыльями машут.
Зеленые пни! Когда-то был тут огромный сосновый лес, сгорел, выросли березы. Взбираемся выше и выше... – 1000 ф. над уровнем моря! – восклицает Яков. Вас. Чертово озеро... два диких утеса, на одном прежде был крест... Между могил сверкал... Губернатор не нашел ничего остроумнее, [чем] воскликнуть при виде Чертова озера: настоящая Швейцария, а архиерей – освятить освещенное озеро. Тысяцкий говорит: я открыл его – марал бежал, я преследовал, смотрю – стоит в воде...
Готовят кувардак... Я скалами – к Кресту. Ущелье в елях. Два замка наверху... китайская стена, находят медные трубки, стена от Оренбурга до Китая... через Акмолинск... Березки сгорают от осени... Сосны на плотах сложенные... много таких. Стрекозы припадают к камням. Одинокие птички пищат... Белые бабочки над лесами... Шумят леса, то на той, то на другой стороне... Одному прийти. Одному жутко... Зовут – шашлык поспел... Мчусь по камням. Остынет.
– Как барыня? – Ничего... – А барышни все уезжают, остаются немногие... танцуют, и не так, чтобы очень... остаются тут немногие... плохо танцуют, и как-то у них все не ладится.
Счастливые люди только киргизы!
– Да, – говорит Як. Вас., – но у них только плохо одно – джут (бескормица): каждый год гололед, но страшно весной, очень подтощают стада, при каком-то ветре держится дней 20–30, и стада гибнут: подрезают ноги, бараны лежат. Из табунов в 2000 голов остается по 300 штук...
Посреди самого города голые горы, а раньше (по полям) был лес…
Вечером в клуб. Знакомство с С. (мировым судьей)... Киргизы хитрецы... Настоящих смотреть на Балхаш или к Китайской границе.
Еда барана: съедают и кости в грязных тряпках отсылают жене...
Родится ребенок: для крепости соленой водой смазывают, маслами, прогревают на огне и завертывают в баранью шерсть...
Кабаны на Балхаш просто ходят...
Я не ем баранов: принесут немного, остальное отсылаю женам... Злятся...
Акаев вор! Табуны ворованные...
Осадок: ничего нет у киргизов... плоскость...
Не религиозны... Обряды... есть, а жрецов нет...
Мировой судья – холостяк, знает все подробности о местных людях, детище – клуб... фельетон... Шерсть – джабагы.
30 [Августа]. У Филиппова (переселенский начальник). Случай на р. Чу: киргизы едут... Верхом... 50 верст в День... опасно: в буране кто-то погиб... Филиппов заказал окорочек дикого кабана и тигровую шкуру...
Радуются моему избавлению... Дома: приход Дебогана и послание от уездного начальника... От губернатора приказ: я Хлестаков... день-то не почтовый, значит, просто начальник привез документ.
Так и есть. Инженер Алек. Влад. Миронов. Его поведение. Рассказ о переселении. Знакомство с лесничим, я вместе с уездным пью чай: со мной любезны...
31[Августа]. Нанял Исака в Семипалатинске за 30 руб. – Задаток тебе. – Да, задаток... – Но ведь я не обману. – И я тоже так. – Начинается... как же быть? – Можно и оставить после...
Мы выедем 14 или 15-го... Приедем в Семипалатинск 22-23-го.
Уличные сцены: киргизы на корточках возле баранов, кругом их малахаи и лобастые широкие бараньи головы... Три мальчика с бронзовыми лицами на лошади верхом – все тянут ее в разные стороны: прямо статуя. Вечером, когда я, утомленный, засыпаю, мне рисуются в глазах с поразительной точностью бараны, киргизы вокруг на корточках, кто-то старый, похожий на козла, и в середине щупает барана под хвостом... всадники в малахае.
Сегодня к лавке подъехали три всадника, широкие, привязали лошадей к столбам, вошли, поздоровались и сели на пол на копчик, поджали ноги под себя. Это наши охотники, приехали справиться об охоте. Нужно взять картечи. Дмитрий Иванович отливает пули...
Киргизы в поле останавливаются и вместо воды отирают ноги землей.
Вчерашний вечер: лесничий, жена скучает и шутит с телеграфисткой... уездный начальник ухаживается, а сам только что посылал за мной полицейского... инженер и учитель русско-киргизской школы...
О переселенцах: устройство киргиз: не будет ли это то же землеустройство: не считаясь с народом – 10-15 десят. земли – будь земледельцем...
Как трудно понять солончаковые почвы и климат степей: заморозки возле Петрова дня...
Розовые дрозды... Выпь...
Апофеоз: охота на архара окончилась, с тревогой жду, что встретила в городе бумага...
– Как ваши руки, как ваши ноги, как поживают овцы, скот, бараны...
Лесничий рассказывал о киргизской песне, где степь сравнивается с юртой.
О фламинго розовом и сером...
В этом краю мало птиц, но те, которые прилетают, всегда интересны: отзвуки Аральского моря. Найти в Семипалатинске. Резниченко (фотограф), справиться о нем в подотделе у Троицкого. Найти художника Белослюдова...
Мировой судья прислал мне аксакала Касым Бижанова для поездки с ним на Балхаш. Я принялся его расспрашивать о том крае...
По Такрау киргизы занимаются земледелием... Хороший хозяин получает от выборного начальника арыка (Тогам-бастыгы) пай из р. Такрау на десятину, и хозяин засевает ее пшеницей, собирает 5-6 лет урожай и берет новую десятину, поручая ухаживать за ней рабочему; сам хозяин кочует, как обыкновенный киргиз. Из пшеницы приготовляют Бидай (жареная пшеница)... Исключительно земледелием занимаются беднейшие киргизы «джета-ки». Там до сих пор есть старики, которые не строят зимовок, у них и скота больше, и скот лучше, потому что скот возле юрты, и он не поручается пастуху.
Аксакал – судья обычного права, зажиточный и хороший человек (белая борода)... Может ли он неправильно рассудить? Нет, тогда он не аксакал, а боксакал (говенная борода). Бий – ставленник [рода]...
Остановился человек у моей зимовки и стравил траву, я тогда угоняю его скот (барымта: свой суд)... Из-за этого, только из-за этого и случаются убийства.
Посылают ли женщине кости? Да, это называется саркыт, но не только кости, а и мясо. Вот откуда у чиновника привычка: съесть немного барана и отослать остальное жене.
Балхаш с этой стороны на версту, на две до берега в камышах, величиной с дом... потом песчаный берег и на нем небольшие кустарники аксаула... Птицы там всякой видимо-невидимо...
Только к зиме подкочевывает народ к Балхашу и даже зимой на льду, на острове. Если бы в это время учинить охоту (очень удобную с загонка) на кабанов, то можно бы убить тысячи.
За тигровую шкуру отдают верблюда (40–50 р.). Молодых ловить просто: идут по следу, пока старые, спасаясь сами, не оставят молодых. Маленьких тигров пришпиливают вилами и завертывают в кошму.
Есть в Балхаше распевающие стихи о Баян... Думал о юморе киргиз... Как близко это русским... Как похож Исак на Земляка! Сколько в нас татарского...
1 сентября. Алекс. Иванов. Троицкий.
Сидит на пороге, точит пилу. Продолжает точить, предлагает чаю... Отказываюсь. Заводит речь о Чертовом озере. Как освящалось озеро. Открыли казаки, собаки марала гнали: вверху лают и внизу лают, а озера нет... Нашли, убили, освежевали, найти не могут... собаки привели. Даже и при освящении были признаки: телегу с дьяконом завезло... архиерей заблудился... услыхал, кулик кричит: значит, озеро. Туды-сюды – нет озера. Архиерей верхом – по сану нельзя, а тут...
Да вы что от чаю-то отказываетесь, почаевничаем!
Старик ставит самовар: все сам...
На кресте было написано: «Во имя Отца и Сына и Св. Духа. Благодатию Божией освящено озеро сие и наречено бысть "Святое". Силою креста Твоего, Господи, в бегство да претворится все супротивное бесовское действо».
Описание: когда молебен – лес шумит и буран, но невредимо стояли, а когда кончился молебен, то все стало спокойно.
Земли по Такрау превосходные, киргизы пользуются арыками прежних времен.
Да, вот он, арык! Под окнами канавка из гор – была пашня и затоплялась. Эти земли были дарованы Екатериной султану: Джаман-той.
Нет ни одного светлого кристалла в горах, где бы не было работано «теми» (джунгарами) – шахты на тех местах. Все теперешние. Есть верстах в 12 пещера и синяя полоска, и я добрался туда, искал марала и увидал, что вся пещера «теми» сделана маленьким зубильцем. Век был медный: находят медные кирки...
Охота... Бывает, марал убежит, нельзя собак бросать, идешь... переночуешь как есть, у костра...
И так это завидно: может человек справиться, и переночевать, и ничего не бояться...
Вздохи: а вот теперь... Да, я не для себя живу: травы от кровотечения... травы от зубной боли, от лихорадки... от живота – только маслом помазать... доктор... даже по почте отправляю...
Мы настоящие, Омские...
Охота: выше, ниже брать – на охоте руки сами работают...
Пещера Бехтау-Атау у Балхаша (там холодный родник: мясо резаных лошадей берегут).
Охота с беркутом: киргиз наверху горы с орлом... Лисица, выгнанная, готовится к бою с беркутом. С беркута колпачок снимают, он глядит и все замечает верст на 5. Иной раз «слепо» пускают... и волк... с волками не всегда справится... Он падает с шумом, как гроза, бьет в голову лапой... лисица, бывает, откусывает... другой в хребет... и сгибает... заяц увертывается... промахнется беркут и сядет поодаль, подождут, он опять на руку летит.
Красивая охота с ястребом... Быстрая лошадь мчится к озеру... утка поднимается, а он из-под низу, и это так у них бывает, но только в момент он наверху, утка внизу... Сядет на берегу... Отнимать нельзя.
Осторожно дают клюнуть, и он освобождает лапу... еще раз дадут и, прикрывая полой, прячут утку.
С белым соколом иначе: он бьет, одну убьет – бросит, Другую, третью...
Беркут взлетает кверху, чтобы броситься саженей на 200.
У соседей девицу украли. 5-й день... Хозяйка встретила на базаре мать, кумушки укрывают... Прошел год, вернулся из Мекки отец ее и умер, осталось две жены – старая и молодая, молодая вышла замуж и очень почитает старую.
Говорят, дня через два калым – коров и лошадей приведут и поладят.
У хозяев 3-го Сентября Новый год, готовятся к встрече, чистят... 12-го будет Страшный суд... У Лазаря... Ехать в Новый год. Бежим от Нового года. Завтра поедем в аул Кали... У Якова Васильевича... О Лазаре: между братьями... планы яркие сменяются мрачными...
О путешествиях в Мекку: перерезанные арабы – 5000 человек... Расспрашивают киргиза о путешествиях в Мекку.
Украденная невеста красила в красное ногти, потому что отец ее был в Мекке.
2 Сентября. Опять не удалось выехать в Кызыл-Тау... Помешал еврейский Новый год. Явился полицейский: к уездному! Не уходит.
– Уходите, я сам приду.
Я хорошо знаю, что зовут меня, потому что получена бумага из Семипалатинска, но как передать это отвратительное чувство, когда зовут в полицию!
Во дворце. Начальник и помощник.
– Получите пакет. Какую вы сделали неосторожность, что не запаслись бумагами!
– Я не мог...
– Ведь вы не представили никаких бумаг...
– Я явился сам, и если бы мне можно было объясниться, я доказал бы... – Молчание...
– Я надеюсь, что вы оправдаете...
– Чем же могу быть опасен в политическом отношении: возмущать киргиз против переселенного чиновника? Но ведь у меня же в кармане телеграмма самого Козлова...
– Как?..
– Да...
– Вы оставите ее у нас? Паспорт ваш полежит в канцелярии...
В общем, осталось впечатление, что и боятся меня как литератора, и боятся оставить так... кошка прячет свои коготки. И все очень смешно...
Лазарь, напуганный, прибежал домой и догадался, что я в участке... Стали думать: не лучше было сначала остановиться у Акимова... или вовсе не показываться, первое ставило бы меня в тяжелые условия, второе – невыполнимо: в первый же вечер весь город знал о моем приезде (не забыть это блуждание по городу, когда все смотрят из окон).
План занятий...
3–13. Кызыл-Тау. Видеть всю охоту. Расспросить Дм. Ив. Побывать на пересел, пунктах. 15-го выехать в Семипалатинск, побывать у А. и приехать туда 22–28. Пробыть там три дня, выехать в Омск 26–27-го... 10-го или к 15 октября быть в Петербурге.
Население встречает Уразу. Евреи – Новый год...
Скука... Столько задержек... И все некогда: некогда в горы сходить...
Я буду описывать мое путешествие так: не определяя точно города, местности или называя переведенными с киргизского языка именами.
На пароходе мне встретился агент с машинами Зингера и советует ехать в глухой степной городок в горах... Я не мог сразу запомнить его название, в переводе оно значит: «Черное перо». Баян. Рассказали мне: потеряла в горах черное перо – головной убор, и место в честь нее назвали «Черное перо»...
И вот я попал в этот город... Добрые силы начали мне служить, злые – мешать...
Верблюд похож на... собирает в горбы материал.
Кто видел звезды из аула, того они будут всегда сопровождать. Когда-нибудь и по Невскому проспекту я увижу те же звезды и скажу: «Вот Семь Воров, вот Гибель Ослов, Шолпан...»
Я путешествую, изучаю, записываю, но как жалки эти собранные факты в сравнении с теми случайными впечатлениями...
Я, собираясь куда-то идти, случайно бросил взгляд в окно: какая-то полуразрушенная избушка, и спокойный поворот головы верблюда, и желтая сопка позади его... Гонят стадо баранов, один киргиз на лошади, другой на верблюде, третий на быке...
На корточках сидят возле баранов киргизы и щупают баранов... Широкая и спокойная фигура в белом, такие длинные рукава, так просторно висит одежда... встречается, спрашивает: «Откуда ты?»
Банщик, сторож при полицейском управлении, смотрит на меня и говорит: – У тебя карактера мало... я вижу...
– Как мало!..
– Мало, а у уездного начальника много!
А эти врезанные в небо черные утесы и желтые тлеющие березы в угрюмой синеве сосен в ясный день!
И тоска по родным полям и саду... Ничего нет лучше и глубже весны в родном краю...
Какая тишина! Непрерывно воют собаки у костей: тут недалеко бойня, и эти дурно пахнущие грязные юрты киргизов... Знаю, что над всем этим висят такие большие звезды... Заблудишься в этом городе, и всю ночь можно не встретить человека... шел на звук колотушки, и она все дальше и дальше... Какой же во всем этом смысл? (Городок – Россия, киргизы – русские).
Лесничий сказал: «Мне что, я могу жить лесом и охотой, а вот жена...» И женщины здесь какие-то заморенные, как эти горные лесные березки. Спросить – пожалуй, станет защищаться: у нас есть люди, вот лесничий – хороший человек, мировой судья... какие-то вехи... Вехи: два мировых судьи, Дебоган, Дмитрий Иванович... вехи, а вокруг-то них голая степь, и люди совсем особенные...
Сначала я подумал об уездном начальнике: какой же изверг он в семье! Но оказывается, семья прекрасная, сын с глубокими глазами, дочь–труженица, в доме, вероятно, хорошо. Может быть, это так понятый долг? Слуга закона... Какая это ослиность: ехать ради исполнения закона в голодную степь, где труп убитого давно сгнил... Какая нелепость делать столько зла людям, ради какого-то долга, и мечтать: вырастут дети, им дать образование... Какие они тут странные, эти люди, получающие право на жизнь в этой степи откуда-то со стороны.. Этот долг – последнее убежище в конец забитым людям... И вот они тут цари, вот утеха! Насколько здесь тоньше простые люди: как понимают и ценят хорошее обращение. Как говорят об этих барышнях-топографах, делившихся с проводниками пищей.
Иногда страшно подумать в пути: за это время, быть может, умерла мать, дети... Ведь так оторваться, как я, – значит уметь разорвать со всеми, значит объявить весь мир без родственников, значит, с другой стороны, в каждом встречном человеке видеть частицу мира, опираться на них, делать постоянные открытия...
Я совсем один, и я со всеми... Путешествие – это особый пост, «ураза» на все привычное... Нужно, чтобы каждый так постился... Нужно сделать, чтобы путешествие было без определенного дела и без каких-нибудь грубых непосредственных потребностей... Оборвал привычки, знакомства, привычную природу... Лопнул канат... И вот все живое в тебе ищет восстановить это нарушенное равновесие, хватается за людей, всяких, за новые деревья, камни... пройдет время и... связи восстановлены, привычки найдены... верблюд не останавливает внимания... горы, лес... все обыкновенно... Но смысл пережитого остался... остался какой-то налет, колорит жизни, и вот, право, не знаю, что это значит: какое имеет значение – география или роман...
Какая скука выдумывать повести в кабинете, когда стоит только предпринять пост на родственников и привычки – и каждый человек рассказывает повесть, каждый лист и камень... И как они все хватаются, тянутся ко мне, Боже мой, ищут меня...
3 Сентября. Такой светлый день, горы и степь такие близкие, и все-таки почему-то никто не ходит в горы... и трудно туда собраться.
Снилась мне Анна Харлампьевна, «Жучка». Нужно было сделать усилие, без этого усилия нет смысла, нет женщины... И Варвара Петровна (то же), там даже было все... стоило сделать шаг, и моя навек, но нет... не было силы?.. Не было желания... Она была тут, возле, в кресле, вся... я хотел другого, и самое скверное: смешивал то, другое, с этим и трепетал...
И так мне теперь все это ясно кажется, как просто счастье, как легко это сделать, но нет... Любить звезду, потому что она далеко... Любить и искать то, чего вовсе нет, оно одно здесь, оно самое возле, и любить не это, а отражение его на небе... Это бессмыслица полная, это безумие... И такая тоска за свою такую нелепицу... чего-то ищу, ищу, еще мгновенье, другое – и вот что-то хорошее... я уже думаю о своем путешествии, комбинирую и нахожу что-то фактическое, ощутимое... но это пришло из того...
Степь... То же самое: люди живут тут, вот она, жизнь под звездами в приволье степей, а звезды прекрасны, значит, нужно жить... И почему непременно так думать: прекрасно, значит, для испытания его... нужно пожить, почему непременно жизнь – мерило прекрасного, его корректив, какое утилитарное и грубое отношение к красоте...
Как бы ни строилась юрта, как бы ни загибались ее деревянные крючки и ни поднимался свод – все-таки это жалкое подобие... И так ясно: не удалось устроиться самому, войти внутрь жизни – и вот, куда ни пойдешь, везде кажется не так, непохоже на то и далеко от него... нужно пахнуть теми же запахами, чтобы их не замечать... И это бесполезно и бессмысленно – искать в жизни, в быту соответствия тому, что уже в самом своем источнике разделилось как небо и земля…
Новый год... Евреи такие скучные... чтобы пойти в этот день в горы... Портной брюзжит, что нужно одеваться. А еще портной... Сибиряки любят приволье, а когда станешь допытываться, что же это такое за приволье, скажут: здесь не нужно крахмальных воротничков носить.
3 Сентября. В ожидании поездки на архара в горы. Ясный день... Камень-гриб – в нем сосна, будто стрела... Светлые сосны... За зайцем в ущелье к козам... Козы в горах: жуют, фыркают, громадный камень поддерживает сосны... Поездка колеблется: Лазаря не пускают. Тащат к старику... Новый год – степь – Талмуд... к старику пристают с мясом и проч.... он сердится, день сотворения мира: пожалуйста, кушайте... Современные люди всегда были... и т. д.
Выехали: речонки и кустики... Стрельба тетеревей... Рождение месяца видели... в долине над горой. Звезды... Чистота... Купанье. Темно; спрашиваем киргиза, а где аул Кали... Киргиз отвечает головой... челюстью, что далеко: под челюстью киргиза сарт может проехать два дня... Показывается во тьме аул, издали освещенные юрты похожи на низкую звезду, вблизи фонарь светится... Вечер у Кали: у архаров зубы плохие, скоро съедаются о камни, едят черный мох... Кололи барана: связали, благословили, и будто самовар вылили...
Паление головы: женщина железным прутом опалила, выжгла железом и вымыла дочиста. Даур-бек делит части барана, все чередом: чередом подходили к варению... кизяки в два аршина диаметром. Дм. Ив. закусывает курицей: курица на закуску... – Съедаете барана? – С половинкой управляюсь. – Еда молчаливая... Козлоногий мальчик в шкуре. Раздевание при женщинах: стеление постелей... Надо уйти! небо сентябрьское со звездами над головой... закройте небо (люк), закрывают палкой и веревкой... Костра не тушат: ураза, решили они не спать до рассвета (утренней пищи), по случаю уразы съесть остатки барана.
О чем мы разговаривали в этот вечер: о том, что из турпаков делают детям шапочки... об архарах и т. д.
Картина общей еды: в разных местах грызут кости: ураза.
Из разговоров: в соседнем ауле жених отказался от невесты, а она за нового, всё по соглашению. Даур-бек смеется надо мной... насмешливость киргиз.
4 Сентября. Утром... Вечером мы ехали и говорили: – Вот озеро... вот другое озеро... – а утром оно белое, сухое. Из разговора вчера: завтра надеялся убить дрофу...
Как ловить орлов, ястребов и беркутов, на верху горы сесть (ниже...) Приручение: на веревку садят, колпачок и спать не дают, и есть не дают, потом дают вареное мясо... Привязывают на веревку и шевелят, манят...
Утро, сухое белое озеро, верблюд ест соль, аул, который вчера светился, козы отправляются в степь, за ними бараны, коз всегда в стадо, чтобы лучше ходили овцы. Фиолетовые (страшные) края соленого озера. Верблюд будто пьет...
Вчера всё думал: как слово «да»? и решил кивнуть головой и промычать: э...
Едем с Лазарем, впереди Дм. Ив. Лазарь едет к богачу Турсунову, он подарил ему граммофон, и тот вот уже сколько времени зовет Лазаря побывать у себя, получить подарок, жена Лазаря посоветовала взять хорошую выездную лошадь: это называется состоять в тамырстве (та-мыр – подарок).
Долина с верблюдами... Марево в долине Джарлы. Лазарь раз принял телеграфные столбы за караван верблюдов (идет как марево)...
Как вчера ночью мальчик всю ночь кричал на волков.
Буран в степи пыльный: Дм. Ив. пылит – это не Дм. Ив., а буран. Пройдет лошадь по дороге, и буран... впереди.
Перекати-поле... После долины Джарлы: местность, где с поля глядят сфинксы...
Каждый камень можно принять за аул... Да ведь это аул. И мы свернули к аулу...
На меня указывают пальцем: петербургский архар. Дали лошадей...
Верблюды... Буран (верблюд в степи несется как зверь). Буран вырывает котелок у уполномоченного и шест...
Утром на небе были такие маленькие облачка, одна светлая гряда, и из нее все...
Вечер без звезд... Дождь будет... Остановились... Далеко аул. Дм. Ив.: «Аул близко, а дороги нет... ха, ха, ха...» Д. И. удаляется в тьму... Ищут – не находят. Едем куда-то... Там звезды... Или огонь? Нет, это волчишка бегает... Ложимся на землю, слышим лай собак... Кали не хочет ехать никуда: устал, ураза... Чудятся во тьме огни и огни... Вместо чая фруктовая вода и ляжки барана, освещение кизяком... искать воду – не нашли, а зимовка возле, но там блохи... К тому же показались две звезды... ночевать в степи, и видны две сходящиеся горы... Кали режет кости... Ложимся между арбами... Звезды... Думаю: вот жизнь охотника, можно же ночевать в степи... Раздеваемся, как следует... Дождь. Думаю, ничего... Д. И. подобрался и захрапел... Кали, распростертый на камне... Под телегой Д. И. Под другую телегу... Капает. Не спал всю ночь... Лошади отдохнули, их спутали и пустили.
5 Сентября. Утро. Зимовка: 10 зимовок... обогреться и обсушиться, поиски воды... Вода, молоко, цедим чай на кизяке. Ну, слава Богу, мало-мало отжил... Дым... зимовка... Как курил Д. И. под дождем в одной рубашке... Сначала лошадей привязали сзади (нельзя кормить сразу), и они нам мешали...
Вожжами достали воды...
Саптама-етык – теплые сапоги. Купы – теплый халат на верблюжьей шерсти.
Необходимость калош для приличия у киргиз.
Джаман-Тас. Едешь и смотришь на камни, и вдруг вспомнишь – с сентября, теперь у нас, у террасы астры холодные...
Когда подъезжали к аулу Кали, то небо было как раскинутая карта...
Наши охотники бросили уразу... Выехали уже под вечер...
В долине около Джаман-Таса путь наш пересекли три киргиза... Ловля лошади на холме, в долине... Канитель. Поймали маленькую, серую.
Буран налетел, снежный, с облаками... С облаков будто стреляют: полетит и ударит... Темные полосы, бледные, будто волосы, спущенные над долиной... Доехали до аула промерзшие... Кызыл-Tay видно в 7 верстах... красный камень... Много архаров... Верблюдов много и скота, но лошади нет... едят жареную пшеницу... полна юрта голодных ртов, глядят... Хозяин не может нас пустить, потому что и сам пойдет в другую юрту, если только проедем туда.
Молодухи... одна в платке, значит, 1-й год замужем, потом наденет, как другие, белый головной убор: киймишек, в других местах убор сложнее: называется джаулык.
6 Сентября. Хотели встать с рассветом, когда они едят. Но не проснулись – весь аул проспал. Есть хочется... Идем с Кали уток стрелять на речке, заросшей тальником... Увидели: утки как поплавки... ползли... Кали ползет. Подстрелили, одна кружится... та, которая кружится, поднимается на воздух (Кали чуть-чуть не схватил с берега), и в воздухе круги, и исчезает... Дупель...
Едем... Белый значок топографов. Белые палатки... Свернули в горы... тут расписано красными осинами и березками. Тип тетеревей. Вот охотничье место. Охотничий день, серый... хорошо... Для охотника нет выбора в погоде, мы хозяева погоды... Выбор места: у воды, у деревьев – после нам оказалось нехорошо: нужно подальше от леса, а то нападают лисицы...
Качается, кланяется что-то, вижу круг... Это верблюд, нагруженный юртой, едет старик на верблюде... Это Лазарь нанял, а сам ночевал в ближайшем ауле, привез барана... Поставили юрту в ¾ часа: человек с палкой держит круг, другие вставляют, я привязал одну палочку, поставили чий, обтянули кошмой, сверху накинули кошму – и готово... Верблюду: Шок-чек, и он лег.
Своя юрта. Радость... Д. И. повесил хомут и вожжи как хозяин у ковра, и выпил здорово... Закололи барана... Д. И.: глядите, мясо шевелится... Объяснение: раз волк заел козленка, тоже мясо шевелилось; мулла разрешил есть: плохо зарезано, кровь... Все мясо шевелится... Теперь не будет. Д. И.: нет, шевелится. Д. И. задумался и смотрит... Стали говорить: есть не будем. Он сконфузился: съедим, если оно и прыгать будет... Лазарь натягивает мясо на вилы, расправляет и обжаривает шерсть. Теперь не будет.
Кали прямо по приезде залег на вершину горы и сидит как камень. Труба подзорная не годилась.
Архары.
На скалах, за деревьями, смотрю: вижу, склоненная голова и темная точка. Группа киргиз с ружьями... На коней! Кали с Дм. Ив. подъезжали кругами... В ущелье Лазарь с Т. Я на гору с лесничим: он каждую сопку знает... Позади... Выстрел... Мечется коричневое, падает, бежит, еще выстрелы, под ногой выстрел с эхом...
Едет... Держит за рога... кровь из бока, пробитого насквозь пулей, голова, глаза, какие глаза... так и остались – и гордые, и, как горы, дикие... Так... посадка головы... радость охотников. Дм. Ив.: славные окорока. Сытые... Молоко бежит... Освежевали... Развесили туши... Голова так и осталась такою же... Мое скверное настроение: от вида убитого животного или оттого, что устал.
Под вечер ездили ставить сеть на беркутов. Смотрел архаров... Горы с дырами... Дикое место с башнями и уснувшими дворцами... Тут поставили сеть конусом... вырубили шесть кольев для этого, внутрь сердце и печень архара... орел не может сразу подняться, и потому сверху открыто... хорошо бы поймать сороку: будто бы клюет печень... Киргизы рыли чеснок... Старик какой-то присоседился к нам: он молился на камнях перед закатом солнца... Потом до вечера в долине у воды и березняка, и тальника, и на лугу, и на степи искали следов архара... видели... Дикое место: не коснулись... Заглянули в темную зимовку... Башни, будто тех народов... Ехали в ущелье в тишине: молчите, архары. Нашли кости архара... Когда ставили сеть: лошадей пустили, тумаки сбросили...
Вечером Лазарь и Дм. Ив. окончательно и безнадежно отдались киргизам...
Л.: – Я бы тут жил и жил.
Дм. Ив.: – Дня три еще могу, а больше нет.
Лазарь становится охотником... Можно ли сделаться охотником... Д. И. плохо стреляет, а все-таки охотник... Решили на утро разделиться. Я хочу с Калием.