Татьяна Киценко: «Директор заявила, что я "не справжня вчителька"»

Татьяна Киценко, драматург, сценарист, куратор социально-культурных проектов, рассказывает о себе и о своем творчестве

«Оксана Савченко развела на деньги меня и еще троих коллег-драматургов».

— Татьяна Киценко , драматург, сценарист, куратор социально-культурных проектов

В основе искусства лежит импульс: неведомая мощная хрень внутри тебя требует реализации и не отпускает, пока не выйдет наружу. Это вообще не о деньгах. Скорее, о предназначении и возможности высказаться.

Сценарии и пьесы нуждаются в воплощении – и вот тут уже возникает вопрос о деньгах. Театр – дорогое удовольствие вроде большого тенниса. Кино – еще дороже. Кстати, я поддерживаю мысль, что хороший и плохой продукт требуют примерно одинакового количества ресурсов. Поэтому компромиссы бессмысленны: ты все равно потратишь уйму сил, так сделай хорошо.

Я пишу сценарии для сериального производства, это мое ремесло. Я вписываюсь в рамки формата – и получаю за это деньги. Это нормально. Вопрос, писала бы я для сериалов, если бы меня кормили театральные постановки? Возможно, но гораздо реже.

Самые легкие деньги всегда заработаны на хобби. В институте мне нравилось составлять кроссворды, и я удивилась, когда мне стали за это платить. Кроссворды печатали в одной харьковской газете, в студенческие времена это была существенная подработка.

Всегда приятно, когда платят театры: пока на это я рассчитывать не привыкла. Мою пьесу «Женщины и снайпер» в 2015-м отобрали для театрального проекта Wilder Osten. Ereignis Ukraine, поставили в Магдебургском театре, несколько раз показали. Я получила свой гонорар – кажется, около 350 евро. Тогда неожиданно для себя открыла, что тексты, которые ты делаешь не для денег, тоже могут монетизироваться. Кстати, перед этим была постановка пьесы «Белохалатность» в Черкасском театре, размер роялти составил что-то вроде 47 гривень.

По образованию я преподаватель русского языка и мировой литературы, английского языка.

Еще до поступления в институт я преподавала английский в сельской школе. Мне было 17, то есть, я была всего на год старше своих учеников. Тогда мне даже понравилось. Зато когда на пятом курсе института я работала в еще одном селе, директор заявила, что я «не справжня вчителька» («не настоящая учительница»). Считаю, это комплимент. Самое лучшее в школе – это дети.

Мне было страшно, куда я пойду со своим педагогическим, филологическим образованием. Оказалось, торговля нас любит. Сразу по окончании вуза я занималась продажей профессиональной косметики для волос. Потом продавала керамическую плитку. Потом – сантехнику оптом. Когда же меня, наконец, уволили, подруга заявила: «Слушай, Киценко, ты собираешься до конца жизни торговать унитазами? Хотела писать – пиши». Так я попала в журналистику: Лена мне отдала колонку «Два мнения» в газете «Пятница». За год я сделала головокружительную карьеру и стала главным редактором журнала «Афиша. Харьков». Пахала, как сумасшедшая – что, впрочем, на тот момент не делало меня хорошим главредом. В 2007-м переехала в Киев, где работала редактором-журналистом в профессиональных изданиях и глянце.

Неожиданно для себя открыла, что тексты, которые ты делаешь не для денег, тоже могут монетизироваться

В журналистике я проработала больше десяти лет. Часто говорят, что надо больше платить чиновникам, чтобы они не брали взяток, но почему-то молчат, что надо больше платить журналистам, раз уж ожидаем от них объективности. Самое противное в работе журналиста – заказухи. Из-за них я почти сразу ушла из политизированной прессы.

Когда издания стали закрываться пачками, я ушла в сценарное дело. С 2016 года пишу сценарии для детективных сериалов. Обожаю детективы: в них можно безнаказанно убивать.

С января по октябрь 2014-го я писала «Женщины и снайпер» – чтобы как-то переварить, отрефлексировать на события Майдана и начало войны, — я никогда столько не плакала. Пьеса «Отелло стыдно» – попытка разобрать свою детскую травму. «Пенита ля трагедия» – работа с собственной склонностью к созависимости.

Постановка «ПЕНІТА.опера» – документальная постановка о женщинах, осужденных на пожизненное заключение. На момент написания текста пожизненниц было 21. У четверых из этих женщин я взяла интервью в Качановской колонии. Самое большое потрясение после общения с осужденными на пожизненное – большинство из них – как вы и я. Трое из четверых были моложе меня – красивые девчонки, со своими интересами, понятными желаниями, страхами.

Конечно, среди пожизненниц невиновных нет, их судили по 115-й статье, часть 2-я – за убийство с отягощающими. Однако каждый человек имеет право на справедливый приговор. И каждый имеет право исправиться – и выйти на свободу. В других странах через 15-25 лет после отбывания наказания женщину могут выпустить по УДО. У нас пожизненное – до гробовой доски. Вот и получается: «Не випустять, бо не змінюємось, не змінюємось, бо не випустять» («Не выпустят, потому что не меняемся, не меняемся, потому что не выпустят»).

«ПЕНІТА.опера» была реализована в рамках программы Culture Bridges, грант составил 20 тысяч евро. Денег на полноценную постановку не хватило, пришлось искать дополнительные ресурсы. У нас были гастроли по четырем городам Украины – а это отдельная статья расходов. Я на проекте была не только драматургом, но и куратором: фандрайзингом и подбором кандидатов на ключевые позиции занималась я. Без надежной команды проекта бы не было.

Цели окупить «ПЕНІТА.оперу» мы изначально не ставили, и на показы в рамках проекта вход был бесплатным. Сейчас постановка – в репертуаре Киевского театра оперетты, однако о возврате вложенных денег речь по-прежнему не идет. Возможно, зарубежные гастроли как-то выровняли бы ситуацию, но сейчас европейским театрам не намного лучше, чем нашим.

Каждый текст я пишу, чтобы разобраться в чем-то для меня непонятном, в себе. Я, которая начала писать пьесу, и я, которая ее закончила, – это всегда немного разные люди.

Источник: Луна и грош. Как и на чем зарабатывают украинские писатели

Автор: Оксана Савченко