Виват, Маэстро! Биз хундерт ун цванцик! (До 120!)
К юбилею Евгения Кисина

Уже в заглавии своей восторженной заметки я хотел обозначить своё отношение к этому удивительному человеку — великому музыканту и настоящему Еврею с большой буквы. Ещё будучи в Кишинёве, работая в Молдавской музыкальной Академии, я слушал со своими студентами много записей, сначала вундеркинда (достаточно вспомнить, как в 13 лет, в 1984 году он блестяще дебютировал в Большом зале Московской консерватории, исполнив с симфоническим оркестром филармонии в один вечер два!! Концерта для фортепиано и оркестра своего любимого на всю жизнь Шопена); а потом уже молодого, первоклассного пианиста. Я радовался, что на фортепианном мировом горизонте появилась новая еврейская звезда! И вдруг в один прекрасный день получаю из Нью-Йорка, от своего хорошего друга-писателя, бывшего тогда главным редактором крупнейшей идишской газеты»Форвэртс»Бориса Сандлера компакт-диск под названием «Ойф ди клавишн фун идишер поэзие»(«На клавишах еврейской поэзии») с подзаголовком — «Лидэр фун идише дихтэр лэйнт Евгений Кисин» («Стихи еврейских поэтов читает Евгений Кисин.») Для меня это было шоком! Конечно, я знал, что Евгений серьёзно занялся изучением идиша после своего знакомства в Нью-Йорке с Борисом Сандлером, которого он считает своим Гуру в мамэ-лошн или «бобэ-лошн»,как назвал Евгений идиш в одном из первых своих стихотворений в память о бабушке Рохл и дедушке Ароне. Но то, что он так быстро выучит язык, чтобы исполнять на нём стихи, да ещё с такой выразительностью и глубиной , превращая поэзию в музыку, повергло меня в изумление! Собственно, с еврейской поэзии и началось наше знакомство с Евгением, когда несколько лет назад он приехал на гастроли в Израиль по приглашению выдающегося музыканта Зубина Мета, бывшего тогда главным дирижёром симфонического оркестра Израильской Филармонии, в связи с восьмидесятилетним юбилеем этого прославленного коллектива. Во время пребывания Кисина в Тель-Авиве Союз писателей и журналистов Израиля, пишущих на идиш, или как его ещё называют — Бейт-Лейвик, организовал в его честь литературный вечер, где Евгений читал свои стихи, рассказывал о дороге к идишу, слушал выступления местных идишских поэтов. Там он попросил меня прочитать несколько стихотворений моей незабвенной мамы — еврейской поэтессы Любы Вассерман, ставшей в Биробиджане, где она долго жила и творила, одной из жертв сталинских репрессий. Оказывается, Евгений был знаком с её с поэтическим творчеством, как и с творчеством других биробиджанских литераторов, разделивших её трагическую судьбу. С этого вечера и началась наша дружба. Я считаю, что судьба мне её преподнесла ,как один из лучших подарков в жизни. Тогда же Евгений пригласил меня в Филармонию на юбилейный концерт симфонического оркестра, где он сыграл в сопровождении юбиляра под руководством Зубина Мета Второй концерт Рахманинова. И это был незабываемый концерт! Я впервые услышал Кисина «живьём», а никакую, самую лучшую запись нельзя сравнить с живой музыкой, рождающейся под пальцами музыканта такого уровня, прямо на твоих глазах. В своей жизни я слышал это гениальное произведение в исполнении многих знаменитых музыкантов, но должен признаться, что только игра Евгения, особенно вторая, «восточная» часть этого концерта тронула до слёз, что прежде со мной никогда не бывало. Потом уже я прочитал в его книге «Воспоминания и размышления», вышедшей в Москве в 2017 году, что «Вторая часть и побочная тема финала Второго концерта с их восточным колоритом всегда ассоциировались у меня с есенинскими стихами о Шаганэ.»
И вот эти ассоциации, богатое творческое воображение, основанное на широчайшей эрудиции, знании литературы и поэзии, на собственной романтичности его натуры, отличает игру Кисина от многих известных пианистов. Для меня Евгений скорее не пианист, а художник-живописец, который своими пальцами рисует на рояле разнообразные звуковые картины, соответствующие и замыслу композитора , и его — Кисина — могучей художественной фантазии. От этого его исполнение всегда оригинально, и вызывает восторженное восприятие у слушателей. Свидетельством тому — его недавний концерт в Иерусалиме, посвящённый пятидесятилетию музыканта. Мне посчастливилось побывать на этом концерте вместе с дочкой и внуком, и они заявили после окончания, что стали навсегда поклонниками его таланта. А мой внук — технарь- программист — так кричал, вскочив из своего кресла «Браво!», что едва не упал в соседний нижний ряд. Впрочем, такой он был не один. Весь огромный зал Иерусалимского Центра музыки «Беньянэй хаУма», насчитывающий 3000 мест и заполненный до отказа, взрывался аплодисментами после каждого номера программы. Об этом концерте хочется сказать особо. То, что Евгений принял решение провести своё единственное юбилейное выступление в столице Израиля, говорит о его подлинном еврейском патриотизме, о желании отметить праздник в своей стране. Причём он объявил концерт как благотворительный, и весь сбор от него должен пойти на поддержку юных музыкантов Иерусалима.
Ощущение праздника началось с первого его появления на сцене до последней ноты Вальса любимого Шопена, которым он закончил третье отделение концерта. Да, да, это не описка, Евгений был в таком «ударе» и играл с таким удовольствием, что превратил традиционные «бисы» в ещё одно концертное отделение! Я не собираюсь заниматься критическим анализом программы, потому что критики должны здесь замолчать, скажу только, что она была составлена с тонким вкусом и большой любовью к дорогим для сердца пианиста великим именам — Баха, Моцарта, Бетховена и, конечно, Шопена, чьим Анданте спианато и Большим Блестящим Полонезом он буквально «взорвал» зрительный зал при окончании основной программы. Ну, а дальше пошли «бисы», на которых уже публика больше стояла, чем сидела. Это был настоящий триумф выдающегося музыканта, который, надеюсь, надолго останется в его памяти, как и тех, кто слышал его в тот вечер.
И свои короткие заметки я бы хотел закончить , как и начал, с еврейской темы в творческой жизни юбиляра. Мне известно, что в последнее время, когда из-за пандемии короновируса был нарушен весь график концертов, запланированных на несколько лет вперёд, Евгений написал и издал на идиш две книги дневников, связанных и с повседневной жизнью его семьи в эпоху эпидемии, и с философскими размышлениями о музыке, литературе, политике, где он жёстко дискуссирует со своими оппонентами в защите демократических ценностей, в отношении к тоталитаризму, к антисемитизму, к государству Израиль. Я читал фрагменты этих дневников в ежемесячном Интернет-журнале «Идиш Бранже», («Еврейское братство»), издаваемом в Нью-Йорке Борисом Сандлером.
Я уже писал в прессе, что Евгений недавно обратился и к сочинению еврейской музыки. Впервые в истории еврейского театра он написал детский мюзикл «Птичка Алэф из старого граммофона»по мотивам сказки Бориса Сандлера про слонёнка Эли, который со своими друзьями учит идиш. Этот спектакль с большим успехом сыграли дети Биробиджанского ансамбля»Иланот», сейчас готовится его новая постановка.
И ещё есть у Евгения надежда 12 августа следующего года, в семидесятую годовщину со дня расстрела на Лубянке сталинскими палачами лучших еврейских писателей и поэтов, провести в Москве вечер их памяти, где звучали бы в оригинале на идиш в исполнении Евгения Кисина и в русских переводах в исполнении известного актёра из Театра на Таганке Вениамина Смехова произведения Давида Бергельсона, Давида Гофштейна, Переца Макиша, Лейба Квитко, Ицика Фефера в музыкальном обрамлении знаменитых композиторов той эпохи Александра Крейна и Моисея Вайнберга.
Такой же музыкально-поэтический вечер Кисин надеется провести и в Нью-Йорке. Алэвай, что бы его замыслы, особенно о вечере-реквиеме в Москве, осуществились…
Когда я думаю об Евгение Кисине, то всегда вспоминаю беседу с известным идишским писателем из Вильнюса, жившем и умершем в Израиле, Авромом Карпиновичем. Он говорил, что «идиш никогда уже не будет языком еврейской улицы, но он станет языком еврейских аристократов». Таким, одним из виднейших еврейских аристократов нашего времени, я вижу Евгения Кисина! Биз хундэрт ун цванцик,тайерер фрайнт! («До 120, дорогой друг!»).
Серго Бенгельсдорф
Нагария,Израиль.