О МУЗЫКЕ CON AMORE
“И полон звук очарованья и нежной трепетной мечты... В одно сплетаются дыханье и хор, и дирижёр, и ты...” Я не знаю, кому принадлежат эти слова, но они, как нельзя лучше, соответствуют тому, о чем я хочу говорить сейчас. А позаимствованы они из книги, посвящённой прекрасному искусству Музыки. Книга так и называется “О музыке, con аmоге, sempre!...” (изд. Кишинёв, 1998). Продолжая разговор о том, какой вклад делают музыканты-евреи молдавской диаспоры в мировую музыкальную культуру сегодняшнего дня, я хочу сейчас рассказать об авторе этой книги, интересной не только высказанными в ней его мыслями о музыке и музыкантах, но и его воспоминаниями о некоторых событиях из музыкальной жизни Бессарабии (Кишинёва) 30-х годов, о творческих людях того и более позднего времени, суждениями о мировых музыкальных авторитетах. Это — Ефим Моисеевич Богдановский, замечательный человек, истинный художник, творческий потенциал которого реализуется в его музыкальной деятельности уже много лет и не исчерпан, как мне кажется, по сию пору, несмотря на весьма зрелый возраст и пройденный в искусстве путь длинной в не одно десятилетие. Истинно музыкальный человек, он говорит о себе: “Я не являюсь коллекционером в обычном смысле слова (речь идёт о личной обширной фонотеке дирижёра — И.М.), собираю лишь то, что представляет собой профессиональный интерес — шедевры мирового искусства, да и те — в исполнении великих мастеров: дирижёров, инструменталистов, вокалистов. Хочу услышать, почувствовать, понять их исполнительскую концепцию. Это безумно интересно и поучительно”.
На вопрос, заданный музыковедом Зиновием Столяром, изучающим творческую жизнь евреев-музыкантов в Молдавии: “Есть ли в Вашей коллекции диски с записью еврейской музыки?”— Ефим Моисеевич отвечает: “Еврейскую музыку я специально не собирал, но в моей коллекции присутствуют еврейские имена: вот, скажем, великие дирижёры: Бруно Вальтер, Леонард Бернстайн, Даниэль Баренбойм, Натан Рахлин, инструменталисты с мировой славой Иегуди Менухин, Владимир Горовиц, Артур Рубинштейн, наши соотечественники Давид Ойстрах, Леонид Коган, Эмиль Гилельс, Владимир Спиваков, певец Михаил Александрович. Есть также композиторы Макс Брух и Эрнст Блох, чья музыка построена на еврейском мелосе, на одном диске — уникальные еврейские молитвенные песнопения”.
Почувствовать магнетическое воздействие, исходящее от дирижёрских рук Ефима Моисеевича, мне довелось, будучи совсем молоденькой студенткой первого курса Кишинёвской Академии музыки (она называлась в те годы консерваторией). Ефим Богдановский, тогда студент старшего курса хорового факультета, работал со студенческим хором консерватории, в котором пели студенты разных музыкальных специальностей, и я в том числе. Как сейчас помню, мы разучивали “Dies irae” из “Реквиема” Моцарта и “Свитезянку” Римского-Корсакова.
Теперь уже заслуженный деятель искусств, профессор Академии музыки в Кишинёве Ефим Моисеевич Богдановский долгое время дарил незабываемые минуты общения с большим искусством людям, выступая перед ними со своим замечательным Камерным хором, известным далеко за пределами Молдовы. Хор становится волшебным музыкальным инструментом, когда перед ним за дирижерским пультом стоит такой музыкант, как Ефим Богдановский. Это вообще особая область искусства — хоровая музыка, когда в едином звучании сливаются голоса многих. Не случайно знаменитые слова Шиллера “Объединитесь, миллионы!” Бетховен поручил хору в финале Девятой симфонии. Хоровому звучанию под стать заполнять высокие своды соборов и церквей, в хоровом звучании особенно трепетно и проникновенно может предстать тонкая акварельная звукопись иных музыкальных картин. И все это зависит от дирижёра. Не раз убеждалась в том, когда слушала Камерный хор под управлением Богдановского. Показательно, что, объясняя свою профессиональную и вообще жизненную позицию, он ссылается в своей книге на слова одного из знаменитых дирижёров современности Шарля Мюнша, который утверждал: “...дирижирование — это вовсе не профессия, а святое призвание, иногда священное служение, нередко даже болезнь — болезнь, от которой излечивает только смерть. Пятнадцать лет труда и учёбы не сделают из человека дирижёра, если он не обладает внутренней экзальтацией и силой магнетизма, которая способна околдовать и оркестрантов, и пришедших на концерт слушателей”. Автор книги считает, что “эту прекрасную мысль надо бы вывесить в классах по дирижированию всех существующих музыкальных вузов “.
Б. С. Милютин, Е. М. Богдановский и его студентка Файвусович
Позволю себе привести здесь с небольшими сокращениями давние свои заметки о Ефиме Богдановском, написанные в связи с его 75-летием (1996). Тогда многое было сказано. С тех пор минуло пять лет. В этом году его новая, еще более солидная, юбилейная дата возвращает мысли к тем дням, когда я была счастлива возможностью присутствовать на пышном чествовании заслуженного дирижера, для многих любимого профессора и доброго наставника. Кроме того, писала тогда свои заметки с особым чувством. Слишком недавней для всех нас была потеря дорогого, близкого человека, моего отца, который, будучи творческим человеком, широко разбирающимся в вопросах искусства, и для Ефима Моисеевича, по его собственным словам, значил много. Еще не остыла тогда скорбь в осиротевшем доме нашем. Ефим Моисеевич скорбел вместе с нами... А потом вышла из печати книга его, упомянутая мною вначале. Книга, подписанная автором мне в дар словами, которые всегда будут дороги мне Памятью сердца: “Изольде Милютиной. На добрую память от человека, который очень любил твоего отца, незабвенного Бориса Семёновича, с пожеланиями больших удач и радостей в твоей жизни и твоей педагогической и музыковедческой деятельности”. И подпись — Ефим Богдановский.
Е. М. Богдановский со своими студентками М. Ризовой и Е. Енаки и Б. С. Милютин с внучкой Ирой
По следам юбилейного чествования Ефима Моисеевича в Органном зале Кишинёва я писала: “...Тонкий музыкант с безупречным чувством художественного стиля, профессионализм которого отмечен широтой творческих интересов. Добрый друг... Как это важно сейчас, когда дефицит теплых, сердечных чувств к ближнему ощущается на каждом шагу и стал, что особенно тревожит, чуть ли не нормой! В этой обстановке особенно трогает, если все-таки встречаешься с этими чувствами, если наблюдаешь верность и преданность самому святому чувству — Памяти ушедших из жизни близких людей, учителей, коллег. Наконец, просто очень хороший человек, общительный, по-настоящему, искренне увлечённый любимым делом. Вы спросите: о ком это я? Отвечу: о том, кого чествовала вчера музыкальная общественность в нашем прекрасном Органном зале; кто снова, как делает это уже много лет, вышел на концертную эстраду перед своим хором, кто подарил нам в очередной раз драгоценные минуты погружения в волшебный мир Музыки. Да! Это — дирижёр Ефим Моисеевич Богдановский. И сказанные ранее слова — не пустой звук. Они относятся именно к этому незаурядному человеку. Он заслужил их своей неутомимой деятельностью, всей своей жизнью, очередной рубеж которой мы отмечаем в эти дни. В свои семьдесят пять лет он полон сил и вынашивает заманчивые творческие планы, к чему располагает профессия, выбранная им полвека назад.
Первый, в 1950-м году, выпускник кафедры хорового дирижирования Молдавской Государственной консерватории, сам преподающий с тех пор в этом учебном заведении, Ефим Моисеевич в беседе с автором этих строк с подкупающей теплотой вспоминал своего педагога, мастера хорового дела Анну Дмитриевну Юшкевич, которой всегда будет благодарен. Говорил он и о том (мне это было особенно приятно), что своим музыкальным развитием в большой мере обязан общению с такой богатой личностью, какой был мой отец, человек родственной с ним профессии. Меня всегда трогала тесная дружба этих двух интересных, эрудированных музыкантов, контакты их по вопросам искусства, и не только музыкального, чему неизменно я была свидетельницей. Полагаю, что личная нота, которая вибрирует в этих строчках, не может помешать оценке человеческих и профессиональных качеств такого видного деятеля национальной музыкальной культуры, каким является Е. М. Богдановский. На стезю хорового искусства из его консерваторского класса вышло более ста выпускников. Ученики профессора работают в России, на Украине, в Молдове и за рубежом.
Может ли что-нибудь лучше характеризовать человека, нежели стремление отдать служению людям свой опыт, поделиться тем, что нажито годами, и при этом вовлечь как можно больше людей в орбиту дела, которому посвящена жизнь, приобщая их к Прекрасному? В свое время Ефима Моисеевича посетила счастливая мысль собрать любителей хорового пения, включив их в единый коллектив. Откликнулись многие. Среди пришедших в хор Е. М. Богдановского — служащие, врачи, инженеры, преподаватели высших и средних учебных заведений, студенты. И вот уже почти четверть века (напоминаю, это писалось в 1996 году!) плодотворно, хоть и на общественных началах, функционирует Камерный хор Кишинёва, любимое детище Е. М. Богдановского, взлелеянный им, доведённый до подлинного исполнительского мастерства. А так как к настоящему времени этот замечательный хор, единственный в Молдове, где не так мало ныне хоров, является членом Международной хоровой Федерации, он получает приглашения из разных стран (последние — из Иерусалима, Италии). Остается только сожалеть, что из-за отсутствия средств трудно сейчас, да и всегда было нелегко, реализовать все эти международные связи (во всяком случае, не найдя спонсора, хору так и не удалось побывать в Израиле). Все же выступал Камерный хор с успехом во многих городах и регионах, на международных фестивалях и конкурсах: в Грузии, Армении, Прибалтике и на Украине. В 1975-м году хор стал лауреатом международного конкурса в Эстонии —стране со знаменитыми певческими традициями. Но самой большой творческой победой замечательного хорового коллектива Богдановского стало участие в 1994-м году в Международном конкурсе в столице Греции Афинах, где из пятидесяти шести хоров смешанного состава (огромного числа состязавшихся участников!) Камерный хор Кишинёва занял второе место и был награждён серебряной медалью.
Кишиневский оперный театр. На сцене Камерный хор, дирижер — Е. М. Богдановский, 1984 г.
Творческий потенциал Камерного хора отражён в том обширном концертном репертуаре, которым он владеет. Наряду с небольшими произведениями, хоровыми миниатюрами классической, современной и молдавской музыки, хор Богдановского в разные годы исполнял крупные хоровые полотна — такие, как Реквием Форе, “Магнификат”и “Кредо” Вивальди, кантата “Весна” Рахманинова, мессы Моцарта, “Песни судьбы” Брамса. Многое исполнялось в Кишинёве впервые. Но особенно запомнилось исполнение Камерным хором совместно с симфоническим оркестром и хором Кишинёвского оперного театра знаменитого “Немецкого реквиема” Брамса. Сейчас я добавлю: вот когда блестяще осуществилось всю жизнь вынашиваемое Ефимом Богдановским желание руководить симфоническим оркестром! Ведь изначально, с юности, по свидетельству знавших его с молодых лет, им владела мысль стать симфоническим дирижёром (он пишет об этом в своей книге).
Особенно трепетно относятся в хоре к исполнению духовной музыки, именно за это в свое время хор был отмечен особо на своих гастролях в Саратове. Деятельность Ефима Моисеевича поистине подвижническая, как и тех, кто безвозмездно, воспаряя над повседневностью, поёт у него в хоре. Дирижёр во главе хора — фигура примечательная. Дирижёрская воля здесь объединяет людей, подчиняя их единому порыву, заставляя хор петь выразительно, одухотворённо. Вдвойне сложно это в хоре, основу которого составляют непрофессиональные голоса. Богдановскому удаётся добиться у своих хористов искусного исполнения музыки разных стилей и эпох, за что и приветствуют Камерный хор везде, где ему приходится выступать. Поэтому имя его руководителя хорошо известно в профессиональном мире далеко за пределами Молдовы. Ведь Ефим Моисеевич Богдановский — из племени тех неугомонных энтузиастов, которым музыкальное искусство обязано своим процветанием. В эти дни хочется пожелать замечательному дирижеру, чтобы еще долго не гасло в душе его творческое горение, ибо оно освещает дорогу идущим”.
P.S.
Вспомнив сейчас давно написанные собственные строки, испытала чувство горечи. Прекрасный камерный хор Ефима Богдановского, который еще в 1979-м году официально, специальным указом Молдавского правительства, получил звание заслуженного коллектива республики, ныне распущен. Я не успела застать это печальное событие. Поведал мне о нём наш общий знакомый Нисан Шехтман, уже много лет (с 1977-го года!) живущий в Израиле. Н. Шехтман рассказал мне, что его связывает с Е. Богдановским общая юность, когда в Бухаресте в 30-е годы восемнадцати-девятнадцатилетние молодые люди часто встречались, учились вместе, когда росла и развивалась их общая любовь к музыке, которой впоследствии оба отдали все свои душевные силы (Н. Шехтман долгое время преподавал историю музыки в Кишинёве, где был одним из ведущих педагогов в этой области. И по сей день он погружён в мир музыки, как никто другой!). Н. Шехтман сейчас говорит о Е. Богдановском как о человеке уникальной одарённости, что проявлялось в его богатой художественной натуре с юных лет. В их многолетней переписке продолжились эти жизненные связи. “Таких прекрасных специалистов, как Ефим, не так уж много, — говорит Н. Шехтман — Но ему, впрочем, как и мне, мешала пресловутая пятая графа в анкете. Эти частые громкие увольнения...” В письмах Е. Богдановского последнего времени, как и других посланиях из Кишинёва, — нерадостные вести. И вот в Молдове (сейчас одной из беднейших стран в Европе, как сообщают нам СМИ!) в условиях перестройки на сегодняшний день, видимо, настолько ухудшилось материальное положение людей, соответственно — их душевное состояние, что им явно сейчас не до художественных увлечений. А пришло ли кому-то в голову, что прекращение деятельности этого замечательного хора — большая потеря для музыкальной культуры, и не только в самой Молдове? Представляю, какую душевную травму пережил в связи с таким положением дел Ефим Моисеевич, этот искренне увлечённый и преданный Музыке человек! Впрочем, может быть, жизнь закалила его, как и всех нас, потому что знаю: и в прошлые годы в той системе, где было много фальши, многое решала конъюнктура, когда добро часто попиралось, а неугодные изгонялись, он не раз сталкивался с неблагодарностью учеников, непониманием и бездушием чиновников. К сожалению, это не так уж редко встречается, когда правят бал не лучшие стороны человеческой натуры. И сейчас, наверное, такого художника, как Богдановский, поддерживают лишь мысли о том, что он успел сделать в любимом искусстве, какую пользу принес своей творческой деятельностью. Во всяком случае, хочется в это верить и пожелать ему в нынешний его юбилейный год — до 120!!!
Изольда МИЛЮТИНА, музыковед
1996-2001 гг.
Из книги: Изольда Милютина. «Между прошлым и будущим». Gutenberg, 2004, c. 152–158.