«Гости» — члены Политбюро ЦК ВКП(б) приезжали к И.В. Сталину на «Ближнюю» через первые ворота, расположенные с восточной стороны усадьбы. Обычно их приезд был обусловлен приглашением хозяина дачи. Дежурный по главному дому извещал пост № 1 (двух сотрудников загородной группы полковника Королькова, несших службу на первых воротах). Деревянные тесовые двухстворчатые ворота с боковой калиткой, два мощных прожектора — вот таков был подъезд к зеленому забору. Через калитку к подъехавшей к воротам автомашине для проверки ее пассажиров выходил старший офицер наряда. Офицер всегда подходил к автомашине со стороны пассажира, сидящего с водителем. Обычно это место занимал прикрепленный офицер охраны «гостя», но бывали и исключения, когда сам «гость» размещался рядом с шофером. Убедившись в личности приглашенного, узнав его в лицо, старший наряда давал своему напарнику команду на открытие ворот. Напарник, открывая ворота, отходил с одной створкой ворот в сторону. Тем временем старший наряда, придерживая своей спиной вторую створку ворот, входил вместе с проезжающей автомашиной «гостя» на территорию дачи и занимал свой пост изнутри. Затем ворота закрывались.
Следом за «гостевой» автомашиной на территорию дачи пост № 1 впускал и оперативную автомашину с офицерами охраны «гостя». И если «гостевая» автомашина члена Президиума ЦК, следуя по серпантину лесной дороги, подъезжала к подъезду главного дома, то «простые гости» на своих автомашинах следовали к подъезду служебного дома. Таков был порядок охраны.
Сотрудники «гостевой» охраны на автомашине въезжали через первые ворота и поворачивали направо к зданию гаража охраны объекта «Ближняя».
И.В. Сталин на прогулке в «Зеленой роще».
Здание гаража, вновь выстроенное в 1948 г., представляло собой кирпичное одноэтажное помещение, рассчитанное на размещение в боксах десяти автомашин — трех охраны И.В. Сталина и для гостевых оперативных автомашин. В крыльях п-образного здания для сотрудников выездной охраны И.В. Сталина и гостевой охраны имелись жилые и служебные комнаты, столовая, а также большая комната для библиотеки.
Офицеры гостевого сопровождения занимали несколько комнат для отдыха на территории дачи «Ближняя», постовую службу не несли и постоянно находились в здании гаража.
Основные гостевые автомашины с прикрепленными офицерами охраны после высадки пассажира следовали мимо служебного дома через вторые ворота, расположенные в западной половине территории дачи, в гостевой гараж, построенный в 1949 году и расположенный на хозяйственной территории — в группе полковника Королькова Алексея Ивановича — загородной группе.
До постройки новых капитально оборудованных двух гаражей гостевые автомашины и их оперативные машины находились и в холод, и в жару прямо на улице. Офицеры сопровождения «гостей» размещались в помещении с офицерами выездной охраны И.В. Сталина, а прикрепленные «гостей» — в Ленинской комнате группы Королькова на хозяйственной территории «Ближней».
В 1949 г. выездная группа охраны И.В. Сталина переместилась из небольшого одноэтажного деревянного гаража, расположенного на территории дачи в пяти метрах от первых ворот «Ближней». Под одной крышей умещался теплый гараж для трех легковых автомашин, большое помещение, меблированное кожаными диванами, шкафами с богатой библиотекой, несколько комнат для отдыха офицеров охраны и шоферов, маленькой столовой, фотокомнатой, помещения для оружия и сушилкой одежды. Под домом-гаражом располагалась котельная с автоматическим режимом топки. Когда гараж располагался в старом здании, во время выезда охраняемого две наши оперативные автомашины сопровождения всегда были видны начинающей движение основной машине, поскольку они стояли на оголенном пятачке у гаража. С переездом в новый гараж машины до выезда находились там. Но действия по сигналу — телефонному звонку от дежурного по главному дому на посты и в гараж о вызове и подаче автомашины охраняемому — остались прежними. Три сотрудника выездной охраны снимались со своих постов на территории дачи и с оружием бегом направлялись к стоянке оперативных автомашин, полностью готовых к поездке. Один офицер выездной охраны, находившейся в свободной смене, по получению сигнала к отъезду охраняемого следовал за территорию дачи, проходя через первые ворота, и подстраховывал сотрудника загородной группы, одетого в милицейскую форму и стоящего на посту при выезде с дачи на перекрестке с шоссейной дорогой. На объекте около главного дома в отсутствие охраняемого оставалось три поста охраны. Для несения службы на посты выходили уже не на два через два часа, а через час отдыха на два часа постовой службы, и так строилась служба офицеров вплоть до возвращения охраняемого на объект. За все время пребывания охраняемого в Москве, кроме выездов в командировку, вокруг главного дома на «Ближней» службу охраны на постах осуществляли исключительно только офицеры выездной группы охраны И.В. Сталина.
И.В. Сталин с дочерью Светланой.
Повседневная форма одежды на службе у офицеров охраны И.В. Сталина была военного образца — шерстяные гимнастерка и брюки галифе, заправленные в хромовые сапоги. В зимнее время суконная бекеша (шуба на меху с каракулевым воротником) цвета хаки. В командировках на Кавказе, учитывая горные климатические условия, офицеры охраны носили кирзовые сапоги. Головной убор — только фуражка, а в зимнее время — каракулевая шапка-ушанка. До появления бекеш зимой носили шинель, а на посту при смене с плеча на плечо офицеры в зимние холода передавали один другому тулуп. Непременным атрибутом зимней обуви были валенки.
Подъехав к объекту, будь-то подъезд Большого Кремлевского дворца, где располагался кинозал, или другие места, И. В. Сталин всегда выходил из автомашины, открывая дверцу сам, и сам же ее закрывал за собой без помощи прикрепленного. Если подъезд здания оставался слева, он проходил к нему только между двумя автомашинами: сзади основной и перед первой оперативной. При этом днем или ночью, при полном отсутствии людей или при них, ритуал этот не менялся. Мы, сотрудники выездной охраны, из нашей первой оперативной автомашины не выходили, и И.В. Сталин всегда поднятием правой руки приветствовал нас, сидящих в машине.
О выездах охраняемого никого не предупреждали, по какой трассе поедем. Впереди основной автомашины никто как сигнальщик не сопровождал. Все выезды проходили на внезапность.
Так, осенью 1952 г. по инициативе Первого секретаря МК КПСС Н.С. Хрущева, пожелавшего показать И.В. Сталину стройки города Москвы, оказалось, что сам Хрущев не знал, где находятся городские стройки и как к ним добраться. Начались мытарства. Миновав улицу Горького у моста Белорусского вокзала, автомашины свернули по указанию «проводника» путешествия Хрущева, ехавшего в основной машине с И.В. Сталиным, Маленковым и Берия, на Ленинградский проспект. Вместо правого ряда поехали навстречу идущему транспорту по левой полосе. И так доехали до развилки двух шоссе Ленинградского и Волоколамского. Кавалькада из трех автомашин остановилась около милиционера-орудовца. Дверь автомашины открыл Хрущев и обратился к милиционеру с вопросом, как проехать к Хорошевскому шоссе. Милиционер, увидав в машине Сталина, Маленкова, Берию, растерялся и произнес трясущимся голосом, что надо ехать по Волоколамскому шоссе и затем повернуть в первый переулок. Поехали, но вместо переулка оказался тупик — поперек улицы стояла школа. Пассажиры основной автомашины возмутились и хотели высадить Хрущева из машины у этой школы, но передумали. Автомашины развернулись и поехали в обратном направлении в сторону центра города. Таким образом, заехали на центральный аэродром, расположенный на Ходынском поле. Но и здесь не обошлось без казуса. Все вышли из автомашин в конце поля и взошли на возвышенное место, под которым было бензохранилище.
А вся затея незапланированного путешествия была, как выяснилось, проста. Хрущев как хозяин города хотел показать руководству новостройки — отдельные двухэтажные домики на Хорошевском шоссе, которые строили немецкие военнопленные. Осмотр в тот день на этом не закончился. Поехали обозревать стройку Московского университета на Воробьевых горах. И опять Хрущев не нашел правильной дороги. Въехали в рощу и издалека полюбовались воздвигаемым храмом науки. Снова все вышли из автомашин. В роще мирно «отдыхало» стадо коров. Пастух при виде скопления автомашин поднял стадо, и непослушные коровы двинулись к непрошеным гостям. Да, Хрущев, конечно же, не знал Москвы.
Посещая кинозал Кремля, мы подъезжали к двери входа в президиум зала заседаний (сейчас этого входа с угла здания Большого Кремлевского дворца не существует). А тогда, как только И.В. Сталин войдет в подъезд и направится в лифт для подъема на второй этаж, офицер выездной охраны должен был по лестнице, вьющейся вокруг лифтовой шахты, подняться быстрее прибывающего лифта на этаж и успеть уйти через президиум в Екатерининскую половину. Ныне трибуны президиума и знаменитой скульптуры Ленина нет. На этом месте теперь подиум в виде шатра — место присяги Президента Российской Федерации.
В своих мемуарах Н.С. Хрущев упомянул случай, когда И.В. Сталин был вынужден сделать замечание прикрепленному офицеру охраны за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. Такой случай действительно имел место, только Н.С. Хрущев перепутал место. Это было не на квартире, как написал Хрущев, а у туалета кинозала Кремля. В квартире, во время нахождения у И.В. Сталина членов Политбюро, прикрепленному сотруднику охраны находиться не положено. А в кинозале, во время просмотра, другое дело. Здесь прикрепленный смотрит кинофильм вместе со всеми присутствующими. Из кинозала Кремля был выход в туалет через дверь, ведущую в тамбур размером не более двух квадратных метров. В этом тесном помещении — четыре двери: одна из кинозала, другая на прямой проход из зала на галерею. Две другие по бокам тамбура: левая выходит в туалет, правая — в заготовочную комнату буфета. В тамбуре при просмотре охраняемым кинофильма офицер выездной охраны занимал свой пост. При появлении в тамбуре кого-либо из зрителей, выходящего из кинозала, офицер охраны должен был аккуратно прикрыть дверь в буфет — это было сигналом для обслуживающего персонала — занято. Что сделал офицер, который был там на посту, сейчас сказать трудно, но майор Василий Елисеев был вскоре переведен из выездной охраны в другое подразделение без каких-либо дисциплинарных взысканий. Заявление прикрепленного, что там находился его офицер охраны, вполне оправдано, ибо прикрепленные надеялись на нас, офицеров охраны, как сами на себя, поскольку мы с честью выполняли одну и ту же порученную нам обязанность.
После окончания просмотра кинокартины уходили вниз через лабиринт ступенек времен Ивана Грозного и попадали в коридор второго этажа. Хотя могли идти к автомашине прямо на улицу Коммунистическую к Потешному двору. Но почему-то И.В. Сталин обязательно шел через длинный коридор второго этажа, где слева и справа были двери в жилые квартиры семей В.М. Молотова, А.И. Микояна, А.Н. Андреева. Этот коммунальный коридор, по-видимому, был для И.В. Сталина приятен воспоминаниями. Раньше он со своей семьей жил в одной из квартир этого кремлевского общежития, где можно было в то время по-человечески, по-семейному пообщаться с соседями. Здесь была его первая квартира в Московском Кремле.
Когда И.В. Сталину требовалось поговорить с кем-нибудь по телефону, он почти никогда сам не звонил. В таких случаях он говорил Поскребышеву: «Пусть позвонит такой-то». «В годы войны, — вспоминает моя жена Зоя Ивановна — сотрудник отдела правительственной связи НКВД, — до И.В. Сталина было непросто дозвониться даже по специальной связи ВЧ. Бывало, докладываешь Поскребышеву, что с Верховным главнокомандующим хочет разговаривать Г.К. Жуков или кто-то из командующих фронтов, а в ответ: «Звоните прямо к нему». Соединяю абонента с И.В. Сталиным, а номер не отвечает. Снова набираю номер Поскребышева, а тот сердится: «Я же вам сказал — звоните напрямую, товарищ Сталин стоит у карты». Бывало, он так увлекался этой картой, что по пять, а то и десять минут не слышал телефонного звонка. Был случай в мою смену на спецкоммутаторе, когда Сталин позвонил сам и попросил соединить с названным им абонентом. При этом он спросил, знаю ли я, что вызываемый товарищ находится в городе Сочи. Получив утвердительный ответ, он остался доволен моим ответом и поблагодарил меня.
Мне лично посчастливилось находиться на дежурстве и присутствовать в Кремлевском дворце во время проведения XIX съезда, когда Всесоюзную Коммунистическую Партию большевиков переименовывали в КПСС, воочию наблюдать выступающего с трибуны И.В. Сталина. Спокойной, уверенной походкой он прошел к микрофону. Над президиумом мощные софиты освещения постепенно сменили свой накал, наполняя зал теплым рассеянным светом. С характерным кавказским акцентом, немного глухо И.В. Сталин начал свою речь. В его словах чувствовался мощный душевный подъем. Его взор был обращен к присутствующим, зал оцепенел, повисла полная тишина. Оратор произносил свою речь экспромтом, без написанного заранее текста. Все сказанное было доходчиво, кратко, логично, понятно.
Мое гостевое место в зале оказалось вблизи трибуны, в ряду кресел ленинградской партийной делегации, и моим соседом оказался Николай Константинович Черкасов — народный артист СССР. Мы были приятно удивлены, когда нашему взору предстало световое сияние над головой И.В. Сталина во время его выступления. Одновременно не сговариваясь, обратившись друг к другу, мы произнесли: «Нимб». Николай Константинович — знаток киноискусства и его спецэффектов — был, как и я, приятно удивлен увиденным. Ведь в зале не было другого яркого источника света, кроме ореола над головой И.В. Сталина. Такое явление возникает, по всей видимости, при большой силе эмоционального напряжения. Все это произошло в какое-то мгновение и продолжалось несколько секунд в момент, когда И.В. Сталин произносил с подъемом слова призыва — поднять знамя национально-освободительного движения народов. При этом он эмоционально поднял правую руку и энергично ее опустил. Уверенный в правоте своих мыслей и слов, он спокойно, твердым и размеренным шагом покинул трибуну съезда. Это было его последнее прижизненное выступление в Большом Кремлевском дворце перед большой аудиторией в 1952 году.
Члены Политбюро осматривают автомобиль «Победа» на Ивановской площади Кремля.
Возвращаясь с приема по случаю Парада Победы в 1945 г. из Георгиевского зала Кремля, И.В. Сталин в апартаментах так называемой собственной половины царицы Екатерины — анфилады комнат в преддверье кинозала остановился у поста сотрудника мельниковской группы Кремля офицера охраны Семена Фроловича Байкина. Чем обратил на себя внимание офицер, сейчас трудно сказать, но И.В. Сталин пожелал поднять с ним по случаю праздника бокал шампанского. Офицер предупредил, что он на посту, на что И.В. Сталин ответил ему, что он тоже на посту. В группе сопровождавших И.В. Сталина находился генерал-лейтенант Власик, который за спиной у И.В. Сталина начал проделывать жестикуляции руками, похожие на запрет Байкину принимать спиртное. Однако быстро принесли бокалы. Семену Фроловичу ничего не оставалось, как согласиться на поднятие бокала с тостом: «За Ваше здоровье, товарищ Сталин!» С тостом офицера генералиссимус не согласился, поправив, сказал: «За победу советского народа!»
В Арсенале Кремля стоит отдельное одноэтажное здание, сейчас оно занято под спортивный зал. А до 1953 г. оно использовалось под гараж автомашин охраны И.В. Сталина. Начальником гаража был Николай Иванович Соловьев, мой однофамилец. В свои молодые годы он был шофером двора Николая Второго, возил генерала Брусилова, а после Октябрьской революции — членов советского правительства и персонально И.В. Сталина. Душевно сблизились эти два человека — шофер и руководитель государства и до 1953 г. были неразлучны. Каждый год, отправляясь на отдых к Черному морю, И.В. Сталин непременно приглашал Николая Ивановича с собой. Жил Соловьев в помещении охраны с нами, но кушать ходил в главный дом к И.В. Сталину, и там же оставался на просмотр кинокартин. Николай Иванович, когда был за рулем спецмашины, мог себе позволить остановить автомашину с пассажиром, чтобы что-то для себя сделать, а затем продолжить путь. При этом никогда не получал замечаний от пассажира.
И.В. Сталин любил париться в бане на «Ближней». При жизни С.М. Кирова они вместе парились в бане. Больше никто и никогда из членов Политбюро не удостаивался такой чести. Как-то прибывая в Москву с отдыха на Кавказе, И.В. Сталин заказал приготовить русскую баню на «Ближней» даче. Рабочий по даче Иван Дубинин, не зная времени прибытия хозяина дачи, решил помыться в бане. Поддав пару, залез на полок. Вскоре услышал стук в дверь. Дубинин, удивившись стуку, спросил: «Кто там?» В ответ: «А, Дубинин... Мойтесь, мойтесь. Я подожду», — стушевался И.В. Сталин. Иван быстро управился и вышел. А И.В. Сталин ему по-дружески и говорит: «С легким паром, товарищ Дубинин!». Таков в обычной обстановке был хозяин дачи. Баню и ванну И.В. Сталин принимал один, без помощников и обслуги.
Как-то у нас в выездной группе охраны молниеносно распространился слух: Мишу Старостина, прикрепленного И.В. Сталина, снимают с работы. У всех возник единственный вопрос: что наделал? Но слух как быстро появился, так скоро и закончился. А было по рассказу самого подполковника Старостина так:
«В 1948 г. после похорон Андрея Александровича Жданова И.В. Сталин пригласил к себе на “Ближнюю” членов Политбюро помянуть усопшего. Вспомнили добрыми словами своего коллегу члена Политбюро с 1939 г. хорошим застольем. И.В. Сталин тоже позволил себе выпить на поминках. Ночью приглашенные стали разъезжаться с дачи. Когда уходил В.М. Молотов, он предупредил меня: “Если товарищ Сталин ночью пойдет на территорию дачи цветы поливать, то не выпускайте его”. Все уехали. Я загнал ключ в двери так, чтобы Сталин его не вытащил. Смотрю, Сталин собирается цветы поливать и говорит мне: “Принесите лейку с водой”. Я ответил, что садовник Кузин цветы уже полил. Сталин: “Тогда откройте мне дверь!” Я: “Не могу, товарищ Сталин, замок заклинило”. Сталин: “Повторяю, откройте мне дверь!” Я : “Товарищ Молотов просил меня не пускать Вас на улицу”. Сталин: “Почему не выпускать?” Я: “Я за Вас отвечаю. Вы распарились, можете простыть. На улице сильный холодный ветер и дождь моросит. Я Вам дверь не открою”. Сталин: “Ах, не откроете? Тогда скажите вашему министру, чтобы он вас от меня откомандировал. Вы мне больше не нужны”. Я ответил: “Есть, товарищ Сталин, сказать министру, чтобы он откомандировал меня от Вас”. Пошумел, пошумел генералиссимус около двери, а затем пошел, лег на диван и заснул. Наутро я стал собирать свои вещи в чемоданчик и собирался ехать в Москву и доложить министру распоряжение Сталина. Думаю, а может быть, мне и не надо было связываться с этой дверью? Черт меня угораздил со Сталиным поспорить. Вдруг слышу, как кричит Матрена Бутусова: “Старостин, товарищ Сталин Вас вызывает”. Захожу в кабинет. Сталин прохаживается по ковровой дорожке. Вдруг поворачивается ко мне и говорит: “Старостин, о чем у нас с Вами сегодня ночью был разговор — забудьте. Я не говорил, а Вы не слышали. Поезжайте домой, отдохните и приходите на работу”. На этом конфликт был погашен. Конечно, Сталин на поминках был не в лучшей форме, но, как видите, все ночные наши споры помнил хорошо. В общем, я Сталина никогда пьяным не видел, как это было с Берией или с Хрущевым».
На территории «Ближней» вокруг главного дома, образуя подкову постов, несли службу охраны офицеры выездной группы. Со стороны служебного дома поста охраны не было, поэтому тот из приглашенных, кто приезжал к И.В. Сталину, охрану у дома не видел. Создавалось впечатление, что охраны вовсе нет. Но это не так — в лесу дачи офицер охраны на посту имел свой сегмент наблюдения, оставаясь незамеченным для взоров посторонних. На каждом посту имелась телефонная связь с дежурным главного дома. Никаких укрытий от непогоды, кроме офицерской плащ-накидки, на постах не было. На государственных дачах на Кавказе были тенты-грибки от дождя, установленные по указанию самого И.В. Сталина еще в первые годы его пребывания на отдыхе.
Офицеры выездной охраны во время нахождения охраняемого на «Ближней» круглосуточно осуществляли его охрану с внешней стороны главного дома. Постов у дома было меньше количества пальцев на одной руке. Офицеры заступали на дежурство на сутки через сутки отдыха. Два офицера на один пост как бы делили сутки пополам, выходя через каждые два часа на пост для смены один другого. С наступлением темноты посты офицеров переносились ближе к главному дому. Но не всегда, поскольку в погожую теплую погоду И.В. Сталин мог долго оставаться на свежем воздухе на освещенной площадке-террасе у дома, занимаясь делами или принимая гостей.
И.В. Сталин знал расположение наших постов. Обычно, когда он выходил из подъезда дома, то поднятием правой руки приветствовал сотрудника охраны, несущего службу на развилке дорог, ведущих к главному и служебному домам. Удаляясь от дома, И.В. Сталин пользовался пробитыми в лесу тропинками. О его передвижении постовой офицер докладывал дежурному по дому. Это служило сигналом для выхода прикрепленного на территорию дачи. Часто И.В. Сталин просил офицера пригласить к нему для прогулки коменданта дачи, называя последнего «хозяином дачи». Дежурный прикрепленный ненавязчиво, на значительном расстоянии, следовал за охраняемым. Все офицеры на постах оставались на своих местах независимо от того, ушел ли И.В. Сталин на дальний или ближний огород или на городошную площадку.
На «Ближней» главный дом с множеством комнат, где в каждой по абсолютно одинаковому дивану, напоминает мне обстановку в доме старого князя Болконского из романа Л.Н. Толстого «Война и мир». То же возрастное мужское одиночество. Та же каждодневная проблема, где стелить постель на нынешнюю ночь. И по последнему погасшему свету в комнате дачи становится понятно, что ночное хождение по комнатам в выборе места отдыха закончилось для И.В. Сталина. Постель устилал если не сам, то по его просьбе застилал комендант дачи или прикрепленный.
За перемещениями охраняемого в здании дачи наблюдали сотрудники на постах, ориентируясь по появлению электроосвещения или его отсутствию в окнах. И.В. Сталин был очень бережливый, экономный человек и при выходе из комнаты обязательно гасил за собой освещение.
В работе выездной охраны случались и казусы. По дороге с «Ближней» на работу в Кремль произошел такой случай. При спуске с Поклонной горы и выезда нашего эскорта на площадь стыка двух Можайских шоссе, старого и нового, с левой стороны нашего движения следовала грузовая автомашина на таран автомашины охраняемого. Аварии не произошло, но из машины сопровождения, не прекращавшей движения и прикрывавшей основную автомашину, выпрыгнул офицер охраны для задержания нарушителя дорожного движения. Офицер упал, ударился головой об обочину дороги и получил черепно-мозговую травму. Следовавший за нами на своей автомашине А.А. Жданов с высоты Поклонной горы обозревал всю картину произошедшего и по приезду в Кремль доложил об этом инциденте И.В. Сталину. Были приняты все возможные меры по спасению жизни офицера, но в итоге все равно печальный результат — инвалидность.
Сейчас ходят всякие разговоры о желании И.В. Сталина принимать Парад Победы на белом коне. Это сплошная выдумка и ранее писавших об этом, и ныне распространяющих эту небылицу. Никакой здравомыслящий человек не решится сесть на коня, если он никогда в жизни не ездил верхом и не имеет практики управления конем, для того, чтобы проехать по Красной площади при всем честном народе. И все это в преклонном возрасте и при физических недостатках левой руки и обеих ног, да еще к тому же при наличии гипертонии. А для чего же тогда охрана? Только наблюдать? Она не допустила бы этого. Здравый смысл, заключенный в возможном совете охраны, я верю, остановил бы И.В. Сталина. Он всегда прислушивался к мнению сотрудников своей охраны и не поступал вопреки здравому смыслу. В случае падения с лошади даже на тренировке полетели бы головы всех допустивших это. Этого только и ждал Берия. Но ничего, слава Богу, в жизни не произошло. Так как и в мыслях ничего подобного ни у кого не было.
И.В. Сталин в рабочем кабинете. Середина 1930-х гг.
За десятилетний срок пребывания в охране И.В. Сталина при мне сменилась вся бывшая гвардия охраны — ее генералы, и в дни смерти И.В. Сталина остались только один полковник, три подполковника и один майор.
Не стало генерала В.И. Румянцева. Убрали его после выезда на Западный фронт, так как он не разбудил И. В. Сталина к оговоренному заранее сроку с опозданием на 2 часа. И это увольнение последовало, несмотря на давние приятельские отношения. Как я уже говорил, В.И. Румянцев был единственным , кто мог обращаться к Сталину просто — Иосиф Виссарионович, тогда как всесильный генерал Власик называл охраняемого принятыми в обращении словами «товарищ Сталин». За мой период службы генерала Власика отстраняли от руководства управлением охраны дважды. Вскоре после первого отстранения Василий Иосифович, сын Сталина, походатайствовал перед отцом за Власика, и тот после нескольких месяцев работы в комендатуре сочинских государственных дач был возвращен к нам в охрану 9 управления. Второй раз в 1952 г. подручные Берии подобрали материал по перерасходу Власиком финансовых средств и по поводу его общения с неугодными лицами и за это предали его суду. Он вернулся из заключения только после смерти И.В. Сталина.
Без всяких причин были отстранены от работы генералы Кузмичев, Ефимов, полковник Раков, бывший балтийский моряк. Берия все не унимался и приступил к очередной фазе своих провокаций. На сей раз он приступил к поиску шпионов в окружении И.В. Сталина. Особенно его избегал комендант дачи Иван Иванович Федосеев. Он обходил Берию за версту и старался с ним не здороваться. Берия имел привычку в отсутствие И.В. Сталина появляться на даче «Ближняя» и шарить по комнатам.
Так, неожиданно у И.В. Сталина со стола исчез мини-радиоприемник. Через некоторое время этот приемник нашли в снегу у дачи. Так был брошен камушек в наш адрес. Дескать, виновата охрана, это она выбросила приемник.
И снова Берия приехал на «Ближнюю» в отсутствие И.В. Сталина. Походив по комнатам, зашел в комнату, где на столе находились пакеты с документами на имя Сталина. И провокатора сразу озарила гнусная мысль: можно поймать шпиона под носом у Сталина. Почта — это большие красного цвета конверты с документами, присланными для работы И.В. Сталину. Получал почту от привозивших ее офицеров связи комендант дачи. Комендант вел учет поступающей корреспонденции и отвечал за ее сохранность на даче. По указанию И.В. Сталина комендант отправлял почту обратно в Кремль.
В тот злополучный приезд Берии почта в кабинете на столе была в беспорядке, и Федосеев ее разложил по установленному И.В. Сталиным порядку. Встретив в коридоре двух сотрудниц из обслуживающего персонала, Берия спросил: «Почту кто-нибудь смотрел?».Те ответили, что смотрел Федосеев. Берия спросил: «И читал ее?» Сотрудницы ответили утвердительно. Берия, таким образом, спровоцировал обслугу. В результате был арестован комендант дачи И. Федосеев. Повели его с дачи без головного убора, посадили во внутреннюю тюрьму дома № 2 на Лубянке. Он был арестован в 1947 г. и обвинен в том, что читал совершенно секретные документы со стола И.В. Сталина, хотя в его обязанность входило следить за сохранностью этой документации. Арестовали и жену Федосеева. Задолго до ареста мужа она работала на «Ближней». Через несколько лет ее освободили. Тягостные картины пребывания на Лубянке не прошли бесследно в ее памяти. Из мужа выбивали ложные показания для самооговора, при этом морально воздействуя на него через жену, подвергаемую пыткам: следователи загоняли ей иголки под ногти. Федосеева же после допросов по указанию Берии расстреляли.
После этого Берия приступил к поиску «шпионов» в белых халатах, т.е. врачей, лечивших И.В. Сталина и членов Политбюро. Начало этому делу положила врач-кардиолог кремлевской больницы Л. Тимашук.
Все эти удаления верных, преданных руководителей из охраны И.В. Сталина делались грязными руками Берия и его подручных.Все делалось Берией так, чтобы создать вокруг И.В. Сталина вакуум, оставить охрану без волевых и грамотных руководителей. Берия нашел и привел руководителем охраны человека, не имевшего элементарного представления об особенностях работы в охране и впервые увидевшего живого охраняемого. В дни, предшествующие смерти И.В. Сталина, его не оказалось на работе. А вот отдать указания разогнать сотрудников охраны, удалить их с постов и вывезти нас под охраной автоматчиков он нашелся. А мы до последнего часа честно несли службу на уже осиротевшей даче. Без всякого сопротивления и возмущения по команде от дежурного по главному дому были сняты с постов и заменены вахтерским составом охраны. У нас на глазах прибывшая смена вахтеров начала топором бессмысленно рубить кабель служебной телефонной связи.
Берия создал не только вакуум в охране И.В. Сталина, но и всячески старался изолировать И.В. Сталина от близких ему людей. Очередным звеном в этой цепи было снятие А.Н. Поскребышева с должности руководителя Особого сектора ЦК КПСС и отправка его на пенсию за три месяца до смерти И.В. Сталина. Несколькими месяцами ранее отставки генерал-майора Поскребышева внезапно умер его заместитель полковник Логинов: залечили здорового мужчину. При малом человеческом росте у А.Н. Поскребышева был мужественный, хорошо поставленный голос и дикция. Если он по телефону кого-либо приглашал или просил позвонить И.В. Сталину, то он всегда довольно лаконично произносил: «Позвоните товарищу Сталину». Это был строгий службист, умеющий видеть, слышать и молчать. Я помню, как Александр Николаевич при принятии решения об изменении судебного законодательства на XIX партийном съезде КПСС произнес фразу: «Без вина в вине не разобраться». Вот поэтому в жизни, а она в основном проходила в стенах Кремля, он поступал в духе этого своего афоризма. Приезжая с поручением с «Ближней» в Кремль, можно было видеть, как Поскребышев не в кабинете, а в коридоре с нетерпением дожидался пакета от И.В. Сталина. Одновременно нельзя было не заметить запах хорошего коньяка, исходящего от Александра Николаевича. Но это не мешало ему в работе. Аппарат специального сектора работал под его руководством безукоризненно четко.
Берия ежедневно внушал И.В. Сталину, что его могут отравить приближенные сотрудники охраны. Он всячески навязывал ему бредовую мысль, что их может отравить комендант дачи Иван Михайлович Орлов. Задачей Берии было убрать всех честных людей из обслуживающего персонала И.В. Сталина. Но многого Берии все же не удавалось сделать. Он, являясь фанатиком и шизофреником, повсюду опасался, как бы его самого не отравила охрана И.В. Сталина.
Кто такой Иван Михайлович Орлов? В 1936 г. учился в школе ОГПУ, служил в особой роте Кремля. После расформирования роты был назначен помощником коменданта дачи «Ближняя», в последние годы работал комендантом дачи и по поручению И.В. Сталина исполнял обязанности казначея личных и государственных денег И.В. Сталина.
Берия особенно после войны усилил свои провокационные замыслы и действия против сотрудников охраны с целью загнать И.В. Сталина в могилу своими доносами о различных покушениях на него.
Как-то после войны пришла анонимка из ЦК ВКП(б) на имя Сталина: «Товарищ Сталин, Ваше содержание дорого стоит государству». По указанию И.В. Сталина Маленков создал комиссию. Председателем ее Берия предложил избрать Маленкова. Комиссия приступила к работе. В результате появился длиннющий акт, с большим перечнем расходов на Сталина. “Вызвали меня, — вспоминал по прошествии многих лет И.М. Орлов. — Захожу к Сталину. Сидит у него Маленков. В руках держит акт на пяти листах. Начал мне перечислять расходы на Сталина. Я-то знал, кто, сколько поел за столом. Начал по пунктам отвергать домогательства Маленкова. Отказался подписывать акт как фиктивный, не уступая Маленкову.” Сталин сказал: “Орлов, оставьте нас с Маленковым одних”. На второй день Маленков вызвал меня в ЦК ВКП(б) и говорит: “Подпишите акт”. Я ответил, что не подпишу. Маленков: “Не подпишите?” Нет, говорю, не подпишу. Маленков: “Пошел вон отсюда, шалопай”. С тем я и ушел от Маленкова. На третий день Сталин мне говорит: “Надо сократить пакеты членам Политбюро с 25 тысяч до 8 тысяч. Оставшиеся деньги возьмите в общий котел на обеды, когда они бывают у нас на заседаниях”. Так я и сделал. Сталин всегда спрашивал: “А сколько денег общих у нас осталось?” Сталин у всей номенклатуры сократил пакеты. Деньги израсходовали на снижение продуктовых и промтоварных цен. В дальнейшем я уже стал кормить обедами членов Политбюро за их счет. После смерти Сталина меня откомандировали из Москвы в Ярославль. Но вскоре вызвали и назначили комендантом государственной дачи “Семеновское”. Как мне стало известно, Хрущев пакеты на 25 тысяч рублей членам Политбюро восстановил.
Сталин ел мало, а пил еще меньше. Бутылки “Цинандали” ему за глаза хватало на половину месяца. Это соратники объедались за его счет и пили до упаду водку. Поэтому Орлов твердо стоял на своем.
