Еще попляшем
Танцевальный ансамбль «Жок» был немаловажной статьей «культурного экспорта» не только Молдавии, но и всего СССР. Он был и остается одним из главных символов республики, и даже руководитель его не менялся уже больше полувека.
текст: Ирина Якутенко
Услыхав, что я собираюсь пойти на репетицию ансамбля «Жок», мои молдавские знакомые уважительно кивают головой: увидеть его жизнь изнутри считается удачей. О бессменном руководителе ансамбля Владимире Козьмовиче Курбете отзываются с особым почтением: этот упрямый и жесткий человек сумел превратить рядовой, в общем, танцевальный коллектив в одну из визитных карточек страны. Позже жена Курбета будет долго перечислять мне бесчисленные награды супруга и демонстрировать всевозможные грамоты и дипломы. Сам руководитель, слушая хвалебные речи о себе, будет сидеть и молча улыбаться – он вообще не отличается многословием.
«Штаб-квартира» ансамбля располагается в небольшом двухэтажном здании в Кишиневе. В темном подъезде меня оглушает труба: сбежавший от коллег музыкант репетирует музыкант в заваленном хламом закутке. Сегодня «Жок» проводит репетицию с оркестром, и здание наполняет какофония звуков.
В советские времена курбетовский ансамбль процветал. «У нас людей было даже больше чему нужно – аж 140 человек. Соответственно, проводили очень жесткий отбор – работать в "Жоке" было престижно. И зарплаты были высокие – танцоры получали по 350-400 рублей, тогда это были хорошие деньги. А теперь они получают 2 тысячи леев (около 5 тысяч рублей)». Сейчас в ансамбле 70 танцоров и 25 музыкантов. В репертуаре «Жока» несколько десятков танцев, и каждый год ставится несколько новых.
«Вот это костюм для "Дойны", это для "Карпат", это для "Русского танца"», – кастелянша, кажется, может выбрать нужный комплект для каждого артиста (все костюмы шьются индивидуально), не глядя. Двухэтажные вешалки с рубашками, штанами, юбками, жилетами занимают две комнаты. Каждый комплект стоит около1500 евро, их перевозка – это целый ритуал.
«В советское время мы очень много гастролировали, были в Европе, Китае, Латинской Америке, разумеется, ездили по СССР. У нас только с Америкой не сложилось: три раза готовили документы, и каждый раз накануне поездки ЦК ссорился со Штатами –и гастроли срывались», – рассказывает Курбет. Он говорит медленно и делает большие паузы между предложениями. Ходит Курбет с некоторым трудом, но спину держит очень прямо, и его костюм и галстук безупречны.
«Когда мы гастролировали в Сибири, я часто спускался в зал и слушал, что люди говорят. И нередко зрители гадали, кто перед ними выступает: "Это, наверно, поляки. Или венгры". Когда им говорили, что ансамбль молдавский, они спрашивали друг друга: "Молдавия – это где?" Нас-то уверяли: вас все знают. А на самом деле вот оно как бывало», – смеется Курбет – и тут же добавляет, что в России их очень любят. На последние выступления «Жока» в Москве (2 и 3 ноября 2009 года) в зал Чайковского набивалось столько зрителей, сколько там не видели уже очень давно.
В советские времена регулярно выезжать из страны «Жоку» помогала личная протекция Брежнева. Он в начале 50-х был первым секретарем ЦК компартии Молдавии. По словам Курбета, который возглавил «Жок» в 1957 году, будущий генсек уже тогда любил ансамбль и всячески ему покровительствовал. Курбет уверяет, что за все время ни один артист не сбежал за границу. Руководитель ансамбля объясняет стойкость танцоров их происхождением: они в основном родом из молдавских сел, где традиционно очень крепки родственные связи.
Иногда за границей происходили и неприятные истории. «Как-то мы были на гастролях в Венгрии, и нам сказали, чтобы мы обязательно исполнили один венгерский танец и один русский. И во время русского танца весь зал вдруг повернулся спиной к сцене. В перерыве к нам пришли люди из посольства и приказали снять русский танец и, пока будем в Венгрии, нигде его не танцевать. Потом нас повезли в Балатон, там было два концерта, и когда второй еще не закончился, я сказал всем: собирайте шмотки и уходим. Нас привезли в Будапешт, сразу на вокзал и в поезд. А в стране в это время уже начался переворот. Это был 1956 год». (Осенью 1956 года в Венгрии произошло вооруженное восстание против коммунистического режима, которое было подавлено советскими войсками.)
Сейчас коллектив гастролирует намного меньше: все расходы оплачивает принимающая сторона, а после кризиса лишних денег нет ни у кого, мрачно объясняет мне Курбет.
Мы идем смотреть репетицию ансамбля. Стены длинного коридора выложены сиротским серым ракушечником – точно такой же коридор мог бы быть в Казахстане, Белоруссии или любой другой из пятнадцати республик.
В открытую дверь гардеробной я вижу уже не очень молодую приму: статная шатенка в черном трико морщится, когда кастелянша туже затягивает пояс платья на ее угрожающе округлившейся талии. Мимо пролетает стайка стройных девушек и молодых людей - через несколько минут начнется репетиция.
Артисты приходят в «Жок» после хореографического лицея, средний возраст кандидатов – 17 лет. Они репетируют с 10 до 14 часов с понедельника по пятницу. Раньше в ансамбль отбирали 14-15-летних подростков, и они до обеда занимались танцами, а потом шли в школу. У взрослых артистов репетиции были не только с утра, но и вечером – с 18 до 22 часов. Отдыхали танцоры только в субботу.
«А что я могу сделать, сейчас весь мир так живет! – Курбет почти кричит, когда я спрашиваю, достаточно ли четырех часов репетиций для полноценной отработки танца. – Когда раньше я отпускал их – меня на следующий день вызвали в ЦК профсоюза. Но ничего не могли сделать – я не был членом партии. – Он замолкает, но его руки заметно трясутся от сдерживаемого негодования. – Когда я только пришел, в "Жоке" были люди из военных ансамблей. Многие из них были пьяницы, они пропускали репетиции и танцевали очень плохо. Я тогда пришел и сказал, что не буду с ними работать и уйду». Руководство поначалу сопротивлялось, но затем разрешило Курбету самовольничать. Он провел конкурс и оставил только тех, кто, по его мнению, нормально танцевал.
Несмотря на многочисленные послабления, введенные после перестройки, и на преклонный возраст Курбета, дисциплина в ансамбле по-прежнему жесткая. Во время репетиции свободные артисты не болтаются по коридорам, а тихо ждут, готовясь к своему выходу. Сам прогон с оркестром длится несколько часов.
Оркестр вдруг взрывается звуком, я устраиваюсь в углу и наблюдаю за мельтешащими парами и хороводами, слушаю задорные крики по-румынски и стук каблуков. Пол в репетиционном зале постелен из специальной палубной доски, которая хорошо пружинит, – на обычном покрытии артисты за несколько месяцев разбили бы себе ноги. Ремонт зала стоит больших денег, и их у «Жока» нет. Государство уже пять лет обещает, что выделит необходимые на реконструкцию средства через год. Впрочем, сказать, что про ансамбль совсем забыли, нельзя: как пояснил дирижер «жоковского» оркестра, денег дают ровно столько, чтобы артисты не перемерли с голоду.
«Ну как им выжить на такую зарплату? – сетует супруга Курбета Татьяна, глядя на репетирующих. – Они же все молодые, им хочется веселиться, кроме того, надо обустраиваться, заводить семьи. Поэтому многие поработают у нас немного, а потом уезжают за границу». Мы выходим из зала, и мимо нас пробегает улыбчивая девушка, на ходу здоровается и, смеясь, спешит дальше. «Артистка наша, только что из декрета вернулась», – объясняет Татьяна. Но нередко повзрослевшие «жоковцы» уходят заниматься более прибыльными делами. Кто-то идет преподавать в фитнес-клубы и танцевальные студии, а кто-то вообще завязывает с танцами.
Курбет остался смотреть репетицию, и перед уходом я заглядываю в зал попрощаться. Он сидит на стуле с очень прямой спиной, положив руки на колени, и, не отрываясь, внимательно смотрит на танцующих. Я хочу крикнуть Курбету «до свидания», но голоса артистов и стук каблуков и палок (репетируют танец с палками – «Кэлушарий») заглушают все, поэтому я просто тихо закрываю дверь и ухожу.
http://strana.lenta.ru/moldavia/jok.htm
Танец «Кэлушарий»
http://youtu.be/KekxnbPCGHE