Коронационный портрет императора Петра III Федоровича |
Сегодня представляется возможность ввести в поле зрения исследователей еще одно описание убийства Петра III, вышедшее из-под пера французского дипломата тридцать пять лет спустя после произошедшей трагедии. Документ, о котором пойдет речь ниже, не вошел в состав большого свода материалов французской дипломатической переписки, опубликованного в Сборнике Русского Исторического общества. В 1839 году А.И. Тургенев преподнес императору Николаю I шесть томов копий документов, «частью в выписках, частью в полных депешах», приобретенных им у наследников французского дипломата А.-Б. Кайяра. По высочайшему повелению, в течение двух лет князь А.Н. Голицын и граф К.В. Нессельроде изучали это собрание, после чего было принято решение, что публиковать рукописи из архива Кайяра нельзя «в виду того, что они исполнены оскорбительными на счет русской нации отзывами и что, за исключением всего, что находится в них непристойного и даже обидного для чести имени русского, очень мало останется таких статей, публикация которых может принести какую-либо пользу в историческом отношении»".
Возможно, в составе коллекции рукописей, приобретенной А.И. Тургеневым, присутствовала копия документа, оригинал которого был обнаружен автором данной публикации в Национальном архиве Франции. Он представляет собой донесение министру внешних сношений французской республики ее представителя в Берлине гражданина Кайяра. Французский дипломат посвящает свою депешу от 29 фримера 5-го года (19 декабря 1797 года) текущим событиям в России и, в частности, пишет: «Павел I восстановил имя своего отца в перечне императоров, из которого Екатерина II его вычеркнула. Барятинский, гофмаршал, является братом бывшего представителя России в Париже. Это именно он первым наложил руки на несчастного Петра III в Ропше, куда его завлекли во время охоты. Этот несчастный государь, несмотря на предпринятые усилия одурманить ему голову многими винами, отверг отравленный напиток, будучи настороженным его горьким и обжигающим вкусом, с силой оттолкнул стол, крикнув: «Злодеи, вы хотите меня отравить».
Дворец в Ропше |
Антуан-Бернар Кайяр (1737-1807) - профессиональный дипломат, друг и однокашник крупного государственного деятеля А.-Р.-Ж. Тюрго, который доверил ему пост секретаря французских дипломатических миссий в Касселе (1773), Копенгагене (1775), а затем в Санкт-Петербурге. В столицу российской империи он прибыл в 1780-м г. вместе с маркизом де Верак, а в 1783-1784 году возглавлял французское посольство в России. Позднее он станет полномочным представителем в Берлине (1795), где добьется от Пруссии признания левого берега Рейна границей французской республики. В период Консулата А.-Б. Кайяр назначается директором архива внешних сношений и одно время исполняет обязанности министра иностранных дел. Его перу принадлежало историческое сочинение «Воспоминания о революции в Голландии в 1787 году».
Братья Орловы |
Французский дипломат оценивает как литературное сочинение только что опубликованные мемуары К.-К. Рюльера (1735-1791). Клод-Карломан де Рюльер - одаренный беллетрист, удостоенный похвалы Вольтера, с 1760 года находился в Петербурге в качестве секретаря французского посла. Вернувшись на родину спустя два года, Рюльер написал воспоминания о дворцовом перевороте в России, которые рассматриваются исследователями как один из основных мемуарных источников сведений об этих событиях. О сочинении Рюльера Екатерина II узнала от Фальконе через Дидро и отметила: «Мудрено секретарю посольства иначе как воображением знать обстоятельно вещи, как они суть...» Тем не менее, ею были предприняты энергичные, но безуспешные попытки приобрести рукопись Рюльера или по крайней мере не допустить ее издания. При жизни императрицы мемуары французского дипломата не увидели свет, а были опубликованы во Франции в 1797году. В том же году книга достигает России и подвергается запрету. В рапорте петербургской цензуры от 24 октября 1797 года указывалось, что «сия... История... наполнена повествований ложных и оскорбительных для императорских лиц». Достаточно резко высказался ознакомившийся с одним из списков этих мемуаров Людовик XVI: «Сочинение г-на де Рюльера представляет собою собрание анекдотов, настолько баснословных и противоречивых, что заслуживает скорее название исторического романа, чем мемуаров».
Действительно, обилие анекдотов, а также экспрессивность описания сцен и персонажей роднят эти мемуары с произведениями беллетристики. Однако многими историками сочинение Рюльера рассматривалось как заслуживающий уважение источник сведений о перевороте 1762 года. Позицию большинства из них сформулировал составитель вышедшего в 1911 году сборника воспоминаний участников и свидетелей восшествия Екатерины II на престол Г. Балицкий: «Насколько Рюльер был осведомлен о настоящем положении вещей, связанных с событием 1762 года, нам ясно показывают записки самой Екатерины и другие исторические свидетельства и документы... Оказывается, Рюльер располагал довольно точными сведениями, несмотря на свое положение секретаря посольства». Нельзя не заметить ряд совпадений в описываемой Кайяром и Рюльером сцене убийства Петра III, и, прежде всего, свидетельства обоих авторов о попытке отравления, о последующем удушении с помощью салфетки (или полотенца). Эта общая схема повторяется и в сочинениях других французских авторов - Ж. Костера и Ж.-Ш. Лаво. Но если у Рюльера яд приносят Орлов и Теплов, то у Кастера и Лаво - присланный медик. Согласно Рюльеру, преступление осуществляют Орлов, Теплов, Потемкин и Барятинский, причем Алексей Григорьевич «...обоими коленями давил ему [Петру. - Л. X.] грудь и запер дыхание». Кастера бесславную роль убийц приписывает Орлову, Теплову и Крузе. Алексей Орлов фигурирует во всех версиях как главное действующее лицо. Принципиальная разница в показаниях Рюльера и других французских авторов, с одной стороны, а Кайара - с другой, заключается именно в оценке роли Орлова. Согласно свидетельству Кайяра, активные действия предпринял Барятинский с «сообщником», а сам Орлов удовольствовался ролью пассивного наблюдателя, ожидавшего развязки. Кроме того, в повествовании Рюльера описывается бурная сцена, в ходе которой несчастная жертва отчаянно защищала свою жизнь. В изложении Кайяра сам момент убийства выглядит как хладнокровно, а потому особенно жестоко осуществленный акт.
Пётр и Екатерина: совместный портрет работы Г. К. Гроота |
На основании одной из них, изложенной в сочинении секретаря датского посольства Андреаса Шумахера, в литературе последних лет строится гипотеза о непричастности к убийству Екатерины II, а, следовательно, и верного исполнителя ее замыслов. Фигура А.Г. Орлова остается в тени, и его роль оценивается как роль командира ропшинского отряда, скрывшего преступление, но не причастного к замыслам и действиям заговорщиков. Сторонники этой гипотезы высказывают сомнения в достоверности информации, которой располагал Рюльер, и в подлинности последнего письма Орлова.
Трактовка сцены цареубийства, содержащаяся в донесении А.-Б. Кайара, за исключением некоторых нюансов, возвращает нас к традиционной точке зрения, господствовавшей в исторической литературе с момента выхода в свет труда В. Бильбасова. Следует отметить, что воспоминания французского дипломата о давней трагедии были вызваны восшествием на престол Павла I и его первыми шагами в качестве монарха. Неизбежно возникает вопрос, насколько версия событий, изложенная Кайаром, совпадала с представлениями сына Екатерины II и русского общества того времени об обстоятельствах цареубийства в Ропше?
Перезахоронение Петра III в 1796 году Погребальная процессия |
Если даже верна догадка современного исследователя о том, что последнее письмо Орлова является искусной фальсификацией Ф.В. Ростопчина, обращает на себя внимание то обстоятельство, что автор письма был осведомлен об особой роли в произошедшем Федора Барятинского. На гравюре с картины Н. Анселина, представляющей встречу Петра Великого и Петра III в Елисейских полях, в левой части изображен ад с присутствующими в нем фигурами Орлова, Барятинского и Пассека. Этот своего рода художественный документ воплотил в себе прочно вошедшие в историческое сознание русского общества представления о главных виновниках цареубийства 1762 г.
Новое свидетельство об обстоятельствах убийства Петра III не вносит каких-либо принципиальных изменений в эти представления. И если даже прав А.-Б. Кайар, утверждая, будто Орлов не запятнал свои руки кровью в буквальном смысле этого слова, данное свидетельство не исключает деятельного участия Алексея Григорьевича в убийстве Петра III. Но мы надеемся, что, оказавшись в поле зрения российских исследователей, этот документ даст дополнительный материал для дальнейших размышлений об одной из самых колоритных фигур в истории России - Алексее Орлове, а также одном из самых значительных и вместе с тем трудно поддающихся реконструкции исторических событий - цареубийстве 1762 года.
Л.В. Хайкина