voljena at И слаТко, и осенне...
Сварили мы слатко из душистой айвы, то бишь дуни. Надеюсь, что на этом наша история с заготовками в этом году закончится. Получилось очень даже неплохо: и вкусно, и красиво☺ Как водится, дуня навеяла песню о себе, любимой, песня напомнила, что пришла осень, а вместе с осенью и взгрустнулось немного. В связи с этим решила опять вспомнить о старом бабушкином креденце - там и про осень, и про дуню, и про слаТко, и про жизнь... Люблю я тот пост нежно, потому и повторяю.
Осень... Она от души плеснула красно-жёлтого безумства на деревья, раскидала по саду яркие цветки хризантем-"митровиц", наполнила небо тягуче-синим холодным напоминанием о приближающейся зиме и растворила в воздухе свои фирменные ароматы. Боже, какие чудесные запахи царят вокруг! Дождь, сено, сливовое варенье, печёная паприка – всё смешалось в один непередаваемый осенний коктейль. А одна маленькая, почти неуловимая его нотка, всё норовит вырваться из общего благоухания и взорваться в сердце чем-то далёким, светлым и немного печальным. Это привет из сербского детства - «мирис дуне», аромат айвы...
Он родился в средневековой Италии и сначала был похож на столик, за которым пробовали пищу перед тем, как подать к столу. К 16 веку "малыш" значительно подрос, приобрёл солидный цоколь, а его две задние ноги превратились в большую стенку. Он стал двухэтажным, обзавёлся многочисленными выдвижными ящиками и стеклянной витриной. Всего лишь два столетия назад мода на этот предмет мебели охватила всю Европу, не миновав и Сербию. Вот только название слегка изменилось – из итальянской "креденцы" здесь получился креденац, а в России – буфет.Креденац ставили либо на кухне, либо выносили в хозяйственную пристройку во дворе. В любом случае, это было бабушкино царство, где вечно что-то готовилось: пеклось, варилось, жарилось и дразнило, дразнило своими вкусными ароматами! А вечерами все эти «съедобные запахи» куда-то исчезали. Кухня наполнялась свежим и сладким «мирисом» спелой айвы-дуни. Это была примета осени. Крупные жёлтые плоды "бака" ставила на креденац обязательно. Зачем? «Душу греет, сердце радует, домом пахнет»,- объясняла она. Как же приятно было засыпать на старой бабушкиной кровати, где матрас был набит соломой, а большая подушка – пером! И, погружаясь в сон под неизменную вечернюю сказку, вдыхать всё тот же аромат дуни, перемешанный с запахом скошенной травы...
Да, креденац был целым миром! Вот он, на старой фотографии из семейного альбома – скромно стоит в сторонке, молчаливый свидетель всех домашних праздников и горестей. Как жаль, что нет других снимков, где он предстал бы в полной своей красе, такой величественный и такой домашний!
(помимо этой фотографии, все прочие снимки - из интернета)
Был он салатового, вернее, светло-зелёного цвета и в детстве казался моему Драголюбу таким огромным! Что бы не происходило на кухне, креденац всегда был неизменно чист и опрятен. На полочках витрины лежали, чуть свешиваясь, вышитые салфетки, а невидимые глазу «внутренности» застилались белыми листами бумаги, которые бабушка меняла каждые полгода. Да и салфеток было два комплекта – один в стирке, другой – на полочках.
Помимо дуни, на крыше обязательно красовались баночки со «слатким», причём каждая была обязательно подписана. Удивительно – джемы-«пекмезы» никогда не удостаивались чести храниться в креденце, а вот «слатко» - да. Относя джемы в подвал, "бака" объясняла: «Слатко» - оно для гостей, пусть видят, что мы всегда рады добрым людям!» И, действительно, когда «добрые люди» приходили в дом, будни ли то были или праздники, бабушка неизменно выносила на подносе вазочку со «слатким», стаканы и ложечки: гостю полагалось съесть хотя бы одну сладчайшую сливу или абрикосинку, наполненную грецкими орехами, и запить её прохладной родниковой водой.
В креденце запиралась только одна дверка. В эту «нишу» помещались отнюдь не важные документы, деньги или сласти (подальше от внуков). Здесь, заботливо укутанный в льняное полотенце, лежал хлеб. Зачем его запирать, бабушка и сама не знала. Просто так делали её мама, бабушка, прабабка... да все женщины в некогда огромном селе. Полагалось так по негласному народному закону. Ведь хлеб пекли раз в три-четыре дня, а потом «колачи» (именно так, через «о», потому как от слова «коло» - круг) в льняном одеянии терпеливо дожидались своего часа, не теряя ни аромата, ни свежести.
А за начищенным до блеска стеклом витрины красовались лучшие бабушкины тарелки, "гостевые" чашки и бокалы, весёлые "чоканчичи" для ракии и пара-тройка фотографий людей живущих и уже ушедших, но по-прежнему бабушке дорогих. Здесь же, под салфетками, "скрывались" и маленькие шоколадки или леденцы - гостинцы для внуков. Что бы не происходило в доме, какие бы радости или несчастья не случались, эти маленькие сладкие "неожиданности" были здесь всегда. Можно было тихонечко, пока "бака" не видит, прокрасться на кухню, забраться на старый потёртый стул, чтобы дотянуться до верхней полочки и посмотреть, что же там, под салфеткой? А потом так же тихо спуститься и незаметно вернуться в гостиную или во двор и горестно сказать: "Ой, как бы мне хотелось съесть что-то сладкое... А нету!" И бабушка, услышав тяжкий вздох внука, тут же отзывалась: "Как же нету? А ну, погоди минутку", - и выносила ту самую, уже "найденную", шоколадку или "лизалицу". А потом, улыбаясь, смотрела, как довольное чадо смакует угощение. И смысл этой бабушкиной улыбки открылся внукам только через много-много лет: гостинец всегда "прятался" на самом краешке полки, а стеклянная дверка было чуть-чуть приоткрыта, как раз настолько, чтобы маленькая ручка могла свободно проникнуть внутрь и приподнять край вышитой салфетки.
Был он салатового, вернее, светло-зелёного цвета и в детстве казался моему Драголюбу таким огромным! Что бы не происходило на кухне, креденац всегда был неизменно чист и опрятен. На полочках витрины лежали, чуть свешиваясь, вышитые салфетки, а невидимые глазу «внутренности» застилались белыми листами бумаги, которые бабушка меняла каждые полгода. Да и салфеток было два комплекта – один в стирке, другой – на полочках.
Помимо дуни, на крыше обязательно красовались баночки со «слатким», причём каждая была обязательно подписана. Удивительно – джемы-«пекмезы» никогда не удостаивались чести храниться в креденце, а вот «слатко» - да. Относя джемы в подвал, "бака" объясняла: «Слатко» - оно для гостей, пусть видят, что мы всегда рады добрым людям!» И, действительно, когда «добрые люди» приходили в дом, будни ли то были или праздники, бабушка неизменно выносила на подносе вазочку со «слатким», стаканы и ложечки: гостю полагалось съесть хотя бы одну сладчайшую сливу или абрикосинку, наполненную грецкими орехами, и запить её прохладной родниковой водой.В креденце запиралась только одна дверка. В эту «нишу» помещались отнюдь не важные документы, деньги или сласти (подальше от внуков). Здесь, заботливо укутанный в льняное полотенце, лежал хлеб. Зачем его запирать, бабушка и сама не знала. Просто так делали её мама, бабушка, прабабка... да все женщины в некогда огромном селе. Полагалось так по негласному народному закону. Ведь хлеб пекли раз в три-четыре дня, а потом «колачи» (именно так, через «о», потому как от слова «коло» - круг) в льняном одеянии терпеливо дожидались своего часа, не теряя ни аромата, ни свежести.
А за начищенным до блеска стеклом витрины красовались лучшие бабушкины тарелки, "гостевые" чашки и бокалы, весёлые "чоканчичи" для ракии и пара-тройка фотографий людей живущих и уже ушедших, но по-прежнему бабушке дорогих. Здесь же, под салфетками, "скрывались" и маленькие шоколадки или леденцы - гостинцы для внуков. Что бы не происходило в доме, какие бы радости или несчастья не случались, эти маленькие сладкие "неожиданности" были здесь всегда. Можно было тихонечко, пока "бака" не видит, прокрасться на кухню, забраться на старый потёртый стул, чтобы дотянуться до верхней полочки и посмотреть, что же там, под салфеткой? А потом так же тихо спуститься и незаметно вернуться в гостиную или во двор и горестно сказать: "Ой, как бы мне хотелось съесть что-то сладкое... А нету!" И бабушка, услышав тяжкий вздох внука, тут же отзывалась: "Как же нету? А ну, погоди минутку", - и выносила ту самую, уже "найденную", шоколадку или "лизалицу". А потом, улыбаясь, смотрела, как довольное чадо смакует угощение. И смысл этой бабушкиной улыбки открылся внукам только через много-много лет: гостинец всегда "прятался" на самом краешке полки, а стеклянная дверка было чуть-чуть приоткрыта, как раз настолько, чтобы маленькая ручка могла свободно проникнуть внутрь и приподнять край вышитой салфетки.
В многочисленных ящичках хранились столовые приборы, необходимые кухонные мелочи, тетрадки с переписанными рецептами, а в самом низу, за дверками - кастрюли, старые сервизы, восковые свечи, корзинка с грецкими орехами, лечебные травы в льняных мешочках... Даже не верится, что всё это разнообразие здесь помещалось, причём каждая вещь - строго на своём месте! А стенки креденца украшали неизменные чесночные ожерелья и "букетики" засушенного базилика.
Пройти мимо всего этого богатства и не заглянуть внутрь ящичков и полочек было просто невозможно. К креденцу всех внуков тянуло, словно магнитом. А бабушка и не возражала - открывайте, но не нарушайте сложившийся порядок! А если среди старых кастрюлек вдруг обнаруживались глиняная свистулька или простенькие бусики (как раз такие, которые так захотелось на недавней ярмарке), старушка удивлённо разводила руками и говорила: "Даже не знаю, откуда это. Наверное, положила, да и забыла! Молодцы, что нашли! Забирайте!" И улыбалась, улыбалась доброй и мудрой бабушкиной улыбкой...
Пройти мимо всего этого богатства и не заглянуть внутрь ящичков и полочек было просто невозможно. К креденцу всех внуков тянуло, словно магнитом. А бабушка и не возражала - открывайте, но не нарушайте сложившийся порядок! А если среди старых кастрюлек вдруг обнаруживались глиняная свистулька или простенькие бусики (как раз такие, которые так захотелось на недавней ярмарке), старушка удивлённо разводила руками и говорила: "Даже не знаю, откуда это. Наверное, положила, да и забыла! Молодцы, что нашли! Забирайте!" И улыбалась, улыбалась доброй и мудрой бабушкиной улыбкой...
Почему всё это моему мужу вдруг вспомнилось? Может, виной всему уже почти созревшая айва в нашем саду? А, может, старый, забытый всеми креденац, который мы увидели вчера во дворе одного из домов. Стоит он там, одинокий, под хлипким навесом. Дверки провисли, полочки покосились и покрыты толстым слоем пыли, а от стёкол остались одни только воспоминания, как и от вышитых салфеток, которые тоже когда-то поднимали детские ручонки в поисках заветных леденцов. Не стало бабушки, малыши выросли и маленькое чудо старого креденца растворилось во времени.
Осень. И в природе, и в жизни.
А знаете, ведь и у моей бабушки был такой светло-зелёный буфет-креденац! И каждую осень она клала на него антоновку, кисло-сладкие яблоки с таким родным ароматом уже моего далёкого русского детства...