Взяв в руки перо (какое же перо в наши времена?!), другими словами — сидя у компьютера), задумалась, что хотелось бы сказать о человеке, кому в последние дни безраздельно принадлежат все мои мысли.
...Замечательному человеку, давнему моему знакомому Нисану Шехтману. исполнилось 95 ! Цифра весьма солидная. Но хочется говорить не о прошедшем времени, а о дне сегодняшнем.
Всё же имея в виду прошлые годы, я смею называть Н. Ш. и коллегой по музыкантскому цеху. Хотя мы и не работали в одном месте, но это допускает длительная наша принадлежность к одному профессиональному музыкальному миру в Кишинёве. Симфонические концерты, оперные спектакли, и неизменное участие в жизни Союза композиторов — всё это сближало нас.
Беседуя подолгу, мы часто вспоминаем, в числе прочего нашу совместную поездку с делегацией молдавского СК в Киев на Всесоюзный музыковедческий пленум в 1958 году, встречи тогда с интересными людьми.
И сейчас всякий разговор с Н. Ш., окрашенный общими воспоминаниями, доставляет мне истинное удовольствие. Потому что привлекает, просто завораживает необыкновенная ясность его ума, великолепная память… К тому же ещё с молодых лет я помню, знаю о верности и трезвости его взглядов на происходящее вокруг, Он всегда знал истинную цену людям. При этом всегда был благожелательным, но иной раз склонным к иронии. В его натуре и сейчас, как и прежде, привлекает подлинная интеллигентность, знакомая мне издавна. К тому же это обилие знаний! Они кажутся поистине неисчерпаемыми. И владение языками. Само собой — идиш и иврит, русский и блестяще — румынский и французский! — всё это характеризует натуру богатую, неординарную. Чрезвычайно привлекает меня и мудрость жизненной философии, которая проявляется во всех его суждениях.
И ещё. Нисан такой знаток классической музыки! Этому стоит искренне позавидовать. В его исключительной памяти, в чём я неоднократно убеждалась , да и не только я, конечно — все шедевры мировой музыкальной литературы. Говорю это без всякого преувеличения. Уверена, это могут подтвердить все те, кому доводилось слушать лекции Н. Ш. по музыкальной литературе , которые он долгие годы своей педагогической деятельности читал в Кишинёве, да и продолжая это дело своей жизни в израильском колледже Беэр-Шевы, где живёт уже много лет. Недаром при упоминании имени дорогого Учителя, кем он являлся для многих, восторгам бывших воспитанников Нисана Шехтмана нет предела!
Последние полтора десятка лет мы с Нисаном общаемся уже в Израиле. Одним из первых моих знакомых, кто приветствовал меня по приезде сюда, был именно Н. Ш. Это для меня тогда имело большое значение и осталось дорогим воспоминанием. И я все эти годы чувствую, что рядом со мной настоящий искренний, подлинный друг, хоть и живём мы на значительном расстоянии друг от друга: он — в Беэр Шеве, я — в Реховоте. Подтверждением может служить поздравительное послание с искрой юмора, которое я в своё время получила от него по случаю.
А в эти знаменательные дни высокой юбилейной даты Н. Ш. одно могу сказать: общение с такими людьми, как этот мой дорогой почтенный друг обогащает душу. Остаётся только пожелать ему исполнять эту свою, предназначенную самой судьбой благородную миссию
ДО 120-ти !!!
* * *
Из воспоминаний Н. Шехтмана
В 1940 году я поступил в консерваторию на отделение теории и одновременно собирался учиться в классе гобоя, чтобы иметь возможность играть в оркестре. Мне казалось, что так будет легче осуществить моё заветное желание — выйти на путь, ведущий к дирижированию. Я и мой добрый друг Фима Богдановский, которого тогда ещё не называли почтительно Бадя Митикэ, в мечтах видели себя с дирижёрской палочкой в руках.
Мы оба освоили значительное число партитур и часто, возвращаясь с концерта или студенческой вечеринки, напевали в ночной тиши какую-нибудь часть симфонии, стараясь воспроизвести характерный тембр инструментов того или иного отрывка. Больше всего любили Скерцо из Девятой симфонии Бетховена. Богдановский предпочитал мотив из трёх нот партии литавр соло, который исполнял с виртуозностью, достойной восхищения. Запоздалые прохожие думали, вероятно, что мы под хмельком: где ж это видано, чтоб захмелевшие граждане пели среди ночи Бетховена? Но мы были не пьяны, а молоды, веселы, беззаботны, воодушевлены надеждами: казалось, что вся Вселенная принадлежит нам.
Этими воспоминаниями Н. Шехтман поделился с Ириной Столяр, а она перевела их с румынского для "ЕМ" (Еврейское местечко — Д.К.)
Публикацию подготовил Дмитрий Киценко
