I.
Про театрального режиссера Льва Сергеевича Рудника сегодня мало кто помнит, а если вдруг кто-то о нем пишет, то непременно в контексте чьей-то альковной биографии. Например, кинозвезды Лидии Смирновой, на пути которой однажды появился «некто Рудник», которого другая дама тут же с презрением назвала «прирожденным плейбоем с задатками альфонса».
Между тем, этот «некто» был художественным руководителем Большого драматического театра имени М. Горького (принял этот пост у Бориса Бабочкина в 1940 году и руководил театром всю войну – по 1946 год), главным режиссером Ростовского театра драмы имени М. Горького и дважды (до и после Ростова) столичного Театра киноактера.
Как режиссер он звезд с неба и, правда, не хватал, а, будучи членом партии (из которой его не единожды исключали и даже однажды исключили), как правило, совмещал в театре режиссерскую должность с директорской. И поэтому ставил спектакли все больше по Горькому (недаром, что два из руководимых им театров носили имя «пролетарского писателя») или по современным авторам (Погодин, Вишневский, Симонов, Софронов), пьесы которых, впрочем, «в свете последних партийных решений» шли, как под копирку, еще в ста театрах страны.
Однако актерская братия, судя по всему, Льва Рудника любила (почитайте, с какой нежностью написана о нем статья на сайте ростовского театра. Характерно начало этой статьи: «Почему-то принято считать, что после предвоенного взлета театра при Ю.А. Завадском подобного периода в ростовской драме не было. Но это не так»). Да и репертуар руководимых им театров тоже был, как правило, крепок. Во всяком случае, нравился он не только начальству, но и зрителям. И не в последнюю очередь это случалось потому, что Рудник никогда творчески не «единоправствовал», видимо, не слишком обольщаясь по поводу собственной одаренности и давая возможность реализовываться другим.
Именно в его бытность, например, Григорий Козинцев еще до войны поставил на сцене БДТ «Короля Лира» с музыкой Дмитрия Шостаковича. А когда театр оказался в эвакуации в Кирове, заключил договор с находившимся там же Евгением Шварцем на написание пьесы «Дракон» (именно в Кирове Шварц написал первый акт этой пьесы). В той же довоенной постановке Шекспира предложил роль Шута очевидно талантливому, но на тот момент не нашедшему еще себя Аркадию Райкину.
А чтобы понять, с какой отнюдь не миролюбивой актерской стихией сталкивался при этом режиссер (сталкивался, но справлялся!), процитируем Аркадия Исааковича: «Я пришел на первую репетицию и понял: здесь меня «съедят». Как они все смотрели на пришлого! А больше всех сверлил меня глазами мой же товарищ Виталий Полицеймако. Оказывается, мы с ним были назначены на одну роль. Прекрасный был артист Полицеймако! (...) И человек был широкий. А вот не смог он тогда справиться со страстями актерскими».
В Кирове, кстати, тоже до сих пор хорошо вспоминают Рудника. Как и период эвакуации в этот город БДТ. Приезд театра обставлялся на высоком партийном уровне, актеров обеспечивали не худшим жильем. Под спектакли отвели здание местной драмы, переведя игравшую там труппу в какой-то ДК. Но и ленинградские артисты вкалывали в три смены, участвуя в спектаклях, шефских концертах и даже выезжая на фронт. Хроника кировского радио запечатлела довольно напряженную жизнь труппы в военные годы и участие в этих программах художественного руководителя и директора БДТ.
Главное - он мог создать ощущение, что в город приехал не просто театр - приехал праздник. И это ощущение передавалось всем: от простых зрителей до первого секретаря обкома.
II.
На сайте ростовского театра можно прочитать и такую историю: в 1948 году в труппе оказался бывший мхатовец Юрий Кольцов, осужденный в 1937 году по доносу одного из своих коллег и только что отпущенный из Магадана. По существовавшим тогда правилам он не имел права жить и работать не только в Москве, но и в Ростове. Более того, это были годы повторных посадок, которые не обошли стороной, например, Георгия Жженова или Евдокию Урусову. Но Кольцов до самой смерти Сталина работал в Ростове, был ведущим актером театра. И прикрывал его все тот же Лев Рудник, которому, в свою очередь, покровительствовал первый секретарь обкома партии Николай Патоличев, впоследствии один из самых популярных советских министров.
Административный талант и административное чутье, возможно, и были главными дарованиями Льва Сергеевича. Недаром БДТ первым из эвакуированных театров вернулся в Ленинград – когда еще не полностью была снята блокада. И, как передает в своей книге актер Владимир Рецептер одну из легенд прославленного театра, «маршал Леонид Александрович Говоров, командующий Ленинградским фронтом, подарил Руднику роскошный автомобиль «опель-супер», высший класс, не чета «кадетам» и «капитанам».
«Главреж БДТ, – пишет далее Рецептер, – водил его сам. Плыл по Невскому красавец-автомобиль, вороное крыло, маршальский блеск, а за рулем – красавец-мужчина, метр восемьдесят пять, римский профиль, глаза с поволокой, шик!.. Броская картинка, большой соблазн для женского населения. А то, что Рудник был большой женолюб, так это для главных режиссеров типично, и наш Товстоногов старался от Рудника не отстать. Правда, однажды он пожаловался на женщин одной из любимых актрис: «Они любят не меня, а мои регалии…» Руднику жаловаться не приходилось, таких регалий у него не было…»
Просто была такая порода людей в искусстве сталинской поры, которые искусством делали прежде всего саму жизнь. И чем суровее было время, тем больше они культивировали собственные шалости. Жили сами, но давали жить и другим. И при этом бесконечно погружались в созидаемое ими же сибаритство.
В случае же со Львом Рудником, прежде всего профессиональным актером (и натурой, без сомнения, артистической), эта, неформальная, часть его жизни была настолько невероятной и фееричной, что даже на официальном сайте БДТ сегодня ему приписывается роман с кинозвездой Третьего рейха Марикой Рекк, которая при этом никогда не была в России.
III.
Про Марику Рекк не знаю, а вот легенду про краткосрочный, но бурный роман Льва Рудника с Франческой Гааль мне слышать приходилось - от актера и режиссера Юрия Николаевича Левицкого (он знал Рудника по Ростову и уже после работал с ним в Театре Гоголя). И это более вероятная история. Дело в том, что в эти годы Гааль благодаря довоенным фильмам «Петер» и «Маленькая мама» была очень популярна в СССР (слава Марики Рекк в СССР только начиналась), а в 1946 году даже посетила Ленинград.
Вот как вспоминает о Гааль и встрече с ней кинорежиссер Леонид Менакер (ему тогда было 17 лет): «Изящная маленькая фигурка актрисы в широченных мужских штанах, обаятельная, лукавая мордочка, зажигательные песенки – очаровывали. Советские мальчишки и девчонки радостно пели слова лихой песенки Франчески: «Хорошо, когда работа есть!» Актриса была своей, понятной, близкой, хотя говорила на чужом языке.Никаких подробностей биографии Франчески мы не знали. Не знали, что Гааль – еврейка, что при немецкой оккупации пряталась в подвале Будапешта. Вышла в мужских брюках к советским солдатам. Когда спела песенку из «Петера», наши ребята поняли, кто перед ними. Маршал Ворошилов (по другой версии: Молотов - В.Ш.) переправил знаменитую артистку в СССР. Услышав от папы, что любимая Франческа приезжает в Ленинград и будет гостьей «Ленфильма», упросил взять меня на студию. Чудо сбылось!»
И далее: «Распахнулась дверь, и, сопровождаемая человеком в кожаном пальто, появилась тщедушная старуха в шляпке с вуалью (вообще-то актрисе было тогда 42 года – В.Ш.). На ее руках были длинные, до локтя, черные перчатки. Она зябко куталась в широкую темную накидку. Я был ошарашен. Где моя веселая озорная Франческа?! Где забавная «маленькая мама»?! Где бойкий Петер?! Какое отношение эта чопорная скучная тетка имеет к моей экранной любимице? (...)
Директор студии, испытывая ответственность за атмосферу дипломатического приема, пробормотал тост. Он процитировал слова вождя мирового пролетариата: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». (...) Дама без энтузиазма, вежливо кивнув, сделала маленький глоток. Снова повисла тяжелая пауза.
Тогда Фридрих Эрмлер, взяв бутылку водки, подошел к скучной тетке, налил полный стакан, легко шлепнув даму по плечу, наклонился, по-свойски подмигнув: «Слушай, Фрося, сними шляпу, прими стаканчик и будь человеком!» (...)
Переводчица попыталась что-то шептать, но дама, не слушая, громко захохотала, хлопая маленькими ладошками: «Фрося! Фрося!» – и залпом опрокинула стакан водки. Откинулась на спинку стула, продолжая звонко смеяться, хлопать и скандировать: «Фро-ся! Фро-ся!» Стянула с рук длинные перчатки, скинула шляпку, подскочив к Эрмлеру, влепила ему звонкий поцелуй: «Браво! Браво!»
Франческа заметила в углу пыльный рояль. Со стуком откинув крышку, крутанулась на рояльном стульчике, лихо прошлась по клавиатуре. «Хорошо, когда работа есть!» – звонко запел маленький Петер свою знаменитую песенку. И хотя актриса пела по-немецки, все дружно подхватили по-русски слова любимой мелодии. Запела даже переводчица. Молчали только директор и человек в кожаном пальто. Я впервые ощутил чудо актерского перевоплощения. Исчезла скучная тетка в дурацкой шляпке, длинных перчатках; снова появилась задорная Франческа Гааль!».
IV.
Был ли на этой встрече Лев Рудник – не знаю. Действительно ли, два или три дня в «Астории» продолжался его кутеж с европейской кинозвездой, непонятно как «выкраденной» у доблестных чекистов, утверждать не берусь. Опираюсь только на один устный источник. Но в любом случае в том же 1946-м питерская карьера Рудника, обласканного до этого властями, неожиданно и со скандалом оборвалась.
Как член партии он схлопотал выговор «с занесением», ему приписали моральное разложение и припомнили связь со многими актрисами вверенной труппы. И шум был такой, что Лев Сергеевич навсегда покинул любимый им Ленинград, с которым была связана его театральная юность и, в сущности, вся творческая и административная карьера.
Вскоре режиссер появился в Москве, в Театре киноактера – с подачи другого недавнего ленинградца - влиятельного Сергея Герасимова (он везде расставлял своих людей, а Театр киноактера в киносреде был не последним бастионом). И тут Льва Рудника «накрыла» новая любовь – с уже упомянутой Лидией Николаевной Смирновой. У Смирновой об этом в книге есть целая глава и называется она «Жестокий романс».
Из книги Лидии Смирновой: «Бывают алкоголики, игроки, наркоманы, а Рудник был неисправимым бабником. В БДТ он жил чуть ли не с двадцатью актрисами и всеми был любим. Я думаю, он относился к той категории мужчин, которые умеют из женщин делать королев. Помните, как у Вертинского? Женщина при нем не могла появиться без прически, маникюра, педикюра, не могла быть не в форме, расхлябанной.Он был эффектный, красивый, умел галантно ухаживать. Помню, я прилетела на самолете в Ростов, спускаюсь по трапу, он меня берет на руки и несет к машине. В общем, я влюбилась без памяти...»
Но Ростов уже был потом, когда разразился новый «сексуальный» скандал, а дело коммуниста Рудника разбирали уже на уровне Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) и вел его лично товарищ Шкирятов, один из самых одиозных героев сталинской эпохи. В результате чего Льва Сергеевича все-таки исключили из партии, лишили должности худрука столичного театра и, по существу, отправили в ссылку в Ростов. И это через два года после ленинградской эпопеи!
Лидия Смирнова, которая была в гражданском браке с постоянным оператором Герасимова Владимиром Рапопортом (только что они сняли «Молодую гвардию»!), коммунистом и дважды на тот момент сталинским лауреатом, пишет: «Рапопорт говорит: «Господи, полюби кого-нибудь другого, но только не его, потому что он бабник и альфонс». Что альфонс, это потом выяснилось, потому что одна женщина его кормила, другая одевала, а третья – обувала. (...) Но я совершенно одержима, и Рапопорт уезжает в Ленинград. Пока я в ЦК хлопочу за Рудника, тот умудряется съездить к какой-то очередной любовнице. Я страдаю от этого жуткого предательства, но не отступаюсь. (...) А меня продолжают все ругать – его бывшая жена (хотя она к тому времени вышла замуж за какого-то известного писателя), мои подруги, друзья, начиная с Гриши Шпигеля.
Все борются за то, чтобы я не совершила глупость и не бросила Москву. Я была глубоко несчастна, потому что подверглась перекрестному обстрелу. А уж наш театр... У Рудника были очень хорошие организаторские способности. Театр тоже не хотел его терять».
Ситуация к тому же усугублялась тем, что параллельно свой скандал разгорался и у Сергея Герасимова, жалобу на которого в ту же инстанцию как раз написал один начинающий актер, чья молодая жена успешно дебютировала в «Молодой гвардии». Смирнова, между прочим, об этом романе мельком тоже пишет, вспоминая одну из своих поездок в Ростов: «Вечером идем с Рудником в городской парк. Навстречу Герасимов с Мордюковой под ручку, влюбленный. Мы с ним встречаемся глазами: «Ты меня не видел, и я тебя не видела».
Об этом дошедшем до ЦК скандальном эпизоде из жизни Сергея Апполинарьевича я слышал и от Татьяны Лиозновой, которая как раз попала под кампанию борьбы с космополитами и была как еврейка, несмотря на красный вгиковский диплом, изгнана с Киностудии имени М. Горького. Однажды при встрече Тамара Макарова, жена Сергея Герасимова, сказала своей недавней выпускнице: "Ты, Танечка, на нас не рассчитывай! У нас у самих дела сейчас плохи. Дай бог от кляуз отбиться!"
В общем, фильм «Молодая гвардия», прославив советскую кинематографию, дал немало поводов для разбирательства морального облика ее известных деятелей. Другое дело, что Макарова в ЦК мудро выгораживала супруга, а Рапопорт, беззаветно любя Смирнову и ограждая ее от «альфонса», наоборот. В результате, дабы никому повадно не было, отыгрались на «рецидивисте» Руднике, тем более и по сравнению с Сергеем Герасимовым особо званиями он обеспечен не был.
V.
В Ростовском театре драмы имени М. Горького Лев Сергеевич Рудник прослужил до 1953 года. Как раз умер Сталин, а годом раньше большой партийный функционер и такой же большой театрал Николай Патоличев помог Руднику восстановиться в партии. Ростовская ссылка закончилась и Рудник вернулся в Москву, где был зачислен очередным режиссером в Московский драматический театр имени Н.В. Гоголя (тогда – Театр транспорта). А еще через четыре года он стал главным режиссером Театра киноактера – второй раз, через каких-то десять лет. И по настоятельной просьбе коллектива.
Лидия Смирнова вспоминает: «Много лет подряд я снимала дачу у моей подруги Гали Баландиной в Жаворонках. Вдруг к нам приходит собака песочного цвета, довольно крупная, скорее всего дворняга. Она так странно ходила, голова была опущена вниз, и я сказала: «Галя, смотри, Рудник пришел».
Он был такой же поникший, поношенный, но с прежними замашками. Он вернулся к нам в театр и встретил меня как ни в чем не бывало. Когда я входила к нему в кабинет, а там у него кто-то сидел, например, Бернес, Рудник мог сказать с пафосом: «Марк, если бы ты знал, как я любил эту женщину!» Он каждому рассказывал, что он любил и что я его бросила, и всегда гордился этим. У него со всеми женщинами оставались какие-то отношения, и каждая старалась его как-то защитить. А я – нет, наоборот гадала: «Как я могла? Я сама его себе придумала».
После возвращения в театр Рудник руководил им еще четверть века. Труппа была огромной и вся сплошь из знаменитостей. Но Лев Сергеевич справлялся. Во всяком случае, в период перестройки, когда все стало рассыпаться, замены ему не нашлось. И Театр киноактера в его прежнем понимании просто прекратил свое существование.
Громких скандалов, связанных с главным режиссером, как будто бы больше не было. Кроме одного: в США на излете брежневского времени эмигрировал его сын - актер Олег Рудник и даже засветился в таком одиозном голливудском блокбастере, как "Москва на Гудзоне" (1983), а позже стал работать на "Голосе Америки". Коммунист Лев Рудник по этому поводу очень переживал и в соответствии с ритуалами времени публично осудил сына.
А почетные звания, кстати сказать, у Льва Сергеевича все-таки были. Заслуженным деятелем искусств РСФСР он, например, стал в годы войны. Но больше любил другое – народный артист Кабардино-Балкарской АССР, полученное за организацию Дней культуры этой республики в Москве. Оно позволяло себя отнести к сомну небожителей – народных артистов. Но было слишком длинным для написания. Поэтому художник Театра киноактера в конце афиши обычно указывал: «Главный режиссер театра – народный артист КБ АССР Лев Рудник», а однажды ошибся и вместо АССР (автономная республика) написал СССР (весь Советский Союз). И, чтобы ничего не исправлять, даже заспорил с Рудником: мол, и это тоже правильно. На что проходивший мимо Борис Андреев, истинно народный артист СССР, ехидно заметил: «Чего тут спорить! Все так и есть: ты, Лев Сергеевич, народный артист Как Бы СССР». Что моментально вошло в театральные анналы.