Бен Ходжес о Беларуси и Украине
Автор и ведущая программы «Настоящее время. Итоги» Юлия Савченко беседовала в студии программы с бывшим командующим Сухопутными войсками США в Европе в 2014 - 2017 годах, генерал-лейтенантом отставке Беном Ходжесом (Frederick B. (Ben) Hodges).
Видеоверсию беседы смотрите здесь.
Ю.С. : Совсем недавно вы говорили в Вашингтоне о Беларуси. В свете недавней напряженности между Россией и Беларусью начали появляться разные гипотезы о будущем этой страны. Динамика их отношений сейчас совершенно не похожа на ту, к которой мы привыкли. Я хотела бы узнать Вашу оценку и что вас больше всего беспокоит применительно к Беларуси, а также о каких самых маловероятных сценариях развития отношений между Россией и Беларусью вы слышали в последнее время?
Б.Х.: Мы живем не в 18-м и не в 17-м веке, когда супердержавы решали судьбы более мелких стран. Беларусь – это суверенное государство. Я познакомился с президентом Лукашенко в ноябре. В числе небольшой группы я ездил в Минск. Это был незабываемый визит! Президент говорил о суверенности Беларуси, о желании Беларуси быть самостоятельной, и это привлекло мое внимание. Ни у Соединенных Штатов, ни у других западных стран нет никакого желания вбивать кол между Беларусью и Российской Федерацией. Между этими странами существуют исторические, религиозные, культурные и экономические связи. Они союзники. Если кто-либо считает, что Беларусь должна выбирать между Россией и Западом, – это абсолютно неправильно. Они не должны выбирать. Но если посмотреть на карту, видно, что Беларусь граничит с Украиной, Польшей, Литвой, Латвией и, конечно, с Россией. В интересах стабильности и безопасности в Европе Беларусь должна оставаться суверенным государством, а не местом для учений и стартовой площадкой для запусков российских ракет. Меня восхитило мужество президента Лукашенко, который сказал: “Нам не нужны российские войска в Беларуси. Мы можем сами себя защитить.”
Некоторые люди смотрят на эту ситуацию несколько скептически или цинично. Мне говорили: “Это циклическое поведение, он должен играть в такую игру, балансировать между Западом и Российской Федерацией. Он находится в сложной геостратегической ситуации.”
Но в этот раз все выглядело несколько по-другому. Я был восхищен тем, что он вел себя намного более прозрачно во время учений “Запад”, чем российские лидеры. Меня это поразило. Такая прозрачность считается обычной на Западе и помогает построить доверие, снизить беспокойство. Это произвело на меня впечатление!
Я думаю, что мы должны найти способы инвестировать в Беларусь... Особенно в компьютерные технологии. Мне кажется, в этой области есть очень большой потенциал, особенно для белорусской молодежи. Нет никакой спешки, но мне кажется, что в свое время Америка проявила некоторую близорукость, концентрируясь только на правах человека. Из-за того, что мы были озабочены правами человека в Беларуси, мы ничего там не делали. Не вели никакие программы и не было никакого сотрудничества.
Ю.С.: Президент Беларуси был фактически отлучен от высшего европейского политического общества – его ведь называли последним диктатором Европы.
Б.Х: Это было много лет назад. В сегодняшнем мире такое обвинение кажется несколько нелепым. Такой подход уже кажется устаревшим. Кстати, у нас есть отношения со многими странами, которые сложно назвать образцами демократии. Можно продолжать настаивать на защите гражданских прав и свобод, институтов в контексте разных стран и, одновременно, поддерживать стратегические отношения. Мне кажется, сейчас мы движемся в правильном направлении.
Ю.С: Говоря о Беларуси, мы не можем не затронуть Украину и ситуацию в Азовском море, которая была в центре внимания в последнее время. Как вы оцениваете уровень напряженности и перспективы того, как будет развиваться ситуация?
Б.Х: Я разговаривал с людьми в Беларуси, и у каждой семьи есть либо родственники, либо друзья-украинцы. Они называют ситуацию в Украине гуманитарным кризисом. Интересно также, что Беларусь не признала аннексию Крыма Российской Федерацией, и это тоже мужественный шаг их лидера. Тем не менее я не наивен по отношению к нему. Но это то, что я увидел: Беларусь считает, что в Украине гуманитарный кризис. Они граничат с Украиной и беспокоятся о том, как эта ситуация потенциально может повлиять на их страну. С другой стороны, вероятно, они думают, что, если Российская Федерация может аннексировать украинские территории, что же будет с их собственным суверенитетом?
Жаль, что в нынешней глобальной ситуации Россия не является нашим партнером. Это великий народ с великой историей и было бы очень полезно, если бы они были ответственными членами международного сообщества. Мы все бы этого хотели: развивать деловое партнерство; решать общие проблемы, такие как Иран, исламский экстремизм, проблему изменения климата и так далее. Но сейчас мы этого делать не можем, потому что лидеры в Кремле приняли решение применить силу, чтобы изменить европейские границы.
Если это оставить без ответа, это будет продолжаться. Захват трех украинских кораблей недалеко от Керченского пролива произошел, как говорит Россия, в российских территориальных водах. С юридической точки зрения – это абсурд, потому что в глазах всего мира Крым – это суверенная территория Украины, противозаконно аннексированная Россией. 24 моряка с этих кораблей где-то в России сидят в тюрьме. Если Запад закроет на это глаза, то де-факто мы признаем российские претензии по поводу Крыма. Если мы согласимся с тем, что Россия конфисковала три судна потому, что они находились в российских территориальных водах и Запад это примет, то де-факто Россия победит. И Крым останется им.
Поэтому надо продолжать оказывать дипломатическое давление, не отменять санкции. Германия в этом может играть важную роль. Важно добиться чтобы Россия придерживалась Минских договоренностей и отпустила этих моряков, а также вернула корабли.
Во-вторых, альянсу нужна хорошая морская стратегия для Черноморского региона, охватывающая все страны – от Грузии до Румынии, – для обеспечения всеобщей свободы навигации в регионе. Мы бы хотели помочь Украине разработать морскую стратегию, чтобы они сами могли обеспечить свободу своей навигации в Азовском море. Высота моста, который Россия построила в Азовском море, ограничивает типы кораблей, которые могут проходить под мостом, что приводит к экономическим последствиям для Мариуполя и Бердянска. А это два важнейших морских порта в Украине.
Такое инженерное решение при строительстве моста было выбрано не случайно. Это было сделано намеренно, и, я считаю, что целью Российского руководства было выдавить украинскую промышленность из этого региона и оказать давление на их экономику. Если мы ничего не сделаем по этому поводу, то потенциально Одесса может быть следующей на очереди.
Ю.С: Я бы хотела уточнить: НАТО не планирует присутствие в Черном море?
Б.Х.: Это важный момент. В отличие от Балтийского моря, большинство стран региона либо члены НАТО, либо страны-партнеры. Плюс Россия. Фактически, Балтийское море – это продолжение нейтральных вод. А в Черном море ситуация значительно отличается, потому что корабли могут входить и выходить из него только через Босфор и Дарданеллы.
Конвенция Монтре, подписанная после Первой мировой войны, восстановила суверенитет Турции над проливами Босфор и Дарданеллы. Соглашение гласит, что только у черноморских держав – Турции, Грузии, России, Украины, Румынии и Болгарии может быть военный флот в Черном море на постоянной основе. Для всех остальных, включая Соединенные Штаты, Великобританию, Германию, Италию, Францию и другие страны, были введены существенные ограничения по количеству дней и по классу кораблей. Таким образом, мы автоматически находимся в худшем положении, и не можем конкурировать с российским Черноморским флотом.
Тем не менее корабли НАТО могут входить в Черное море. В прошлом году было самое большое количество так называемых “дней НАТО”, когда корабли из стран-членов НАТО патрулировали Черное море, соблюдая условия Конвенции Монтре.
Мы должны найти согласованные способы противостояния российской агрессии в Черном море и убедиться, что она не влияет на свободу навигации. Хотелось бы чтобы Турция стала лидером в реализации таких планов, но у Турции сейчас много сложностей на южной границе с Сирией, Ираном и Ираком. Кроме того, у Турции неразвитая морская инфраструктура на Черноморском побережье. Поэтому, видимо, Румынии придется стать центром тяжести и использовать как системы наземного базирования, так и морские возможности, подключая к этому политические и экономические информационные возможности.