Кто вы, мистер «Альберт»? Александр Довженко в документах советских спецслужб. Часть первая
Евгений Марголит
Об авторе
Роман Росляк принадлежит к поколению украинских историков кино, которое пришло в науку на рубеже веков, когда стали открываться не просто неведомые ранее факты, но — целые архивные пласты. Поэтому его поколение не могло не стать отрядом неутомимых «копателей». Большая часть работ самого Романа Владимировича — сборники документов, библиографические указатели (впрочем, кандидатская диссертация Романа Росляка посвящена кинообразованию в Украине первой трети минувшего века: кому сегодня известно, что Киев и Одесса самостоятельно готовили кадры, да ещё какие — одна операторская школа чего стоит!). Но из общего, весьма внушительного ряда коллег его выделяет живейший интерес к человеческим судьбам. История кино для Росляка — непрекращающаяся цепь драм. Поэтому комментарии Росляка к публикуемым сенсационным материалам, например, подробнейше воспроизведенной в документах истории работы над «Строгим юношей» («Киноведческие записки» № 108/109), читаются столь же захватывающе, как и сами документы. А предлагаемый читателям «Сеанса» материал (это фрагмент из готовящейся книги по материалам архива органов госбезопасности) и вовсе носит черты классического расследования-детектива. Но исследователь вовсе не стремится развенчивать одних и поднимать на котурны других. Он предлагает читателю осмыслить представленные документы, а вместе с ними нашу общую историю. И в этом я вижу одно из главных достоинств работы Романа Владимировича Росляка, моего любимого коллеги и давнего друга, которого рад представить читателю.
Роман Росляк
«В Киев выезжает наш агент „Альберт“, который разрабатывает режиссера Довженко…»
Больше 25 лет назад, когда Украина готовилась к 100-летнему юбилею Александра Петровича Довженко, киноведы (и не только) задавались вопросом: а не сохранились каким-то чудом документы в Архиве службы безопасности Украины. В архив был направлен соответствующий запрос. Результат превзошел самые смелые ожидания — там сохранились четыре тома дела-формуляра[1] на Александра Довженко. Воистину царский подарок для исследователей его жизненного и творческого пути!
И хотя далеко не все архивные документы спецслужб в то время были рассекречены, кое-что удалось опубликовать еще в 1994 году[2], некоторые из документов в последующие годы[3]. Дело-формуляр рассекречивалось в несколько этапов. В соответствии с этим и происходила публикация соответствующих документов. Полностью материалы дела-формуляра стали доступными только после принятия Закона Украины «О доступе к архивам репрессивных органов коммунистического тоталитарного режима 1917-1991 годов», который вступил в силу 21 мая 2015 г.
Но уже первые опубликованные документы поразили исследователей масштабом контроля и всесторонним охватом не только творчества, но и личной жизни Александра Довженко со стороны советских спецслужб. Да и могло ли быть иначе в условиях тоталитарного государства. Тем более, учитывая мировую известность кинорежиссера, его приближенность к советской партийно-государственной верхушке, а также прошлое, а именно службу в рядах Армии Украинской Народной Республики, по-простому — в петлюровской…
Десятки агентов постоянно докладывали чуть ли не о каждом шаге кинорежиссера: о его взглядах и разного рода высказываниях — на работе, в командировках, на отдыхе, дома, даже, например, о том, что во сне он разговаривает по-украински…
Агентурные донесения не всегда, но довольно часто содержали фактический материал, который давал основания исследователям подвергать сомнению вещи вроде как давно устоявшиеся, выдвигать новые гипотезы. Это своего рода — неофициальная, закрытая история кино, история жизни и творчества известного кинорежиссера.
С другой стороны — исследователи пытались выяснить настоящие имена агентов. И, следует сказать, кое-что в этом направлении сделано. Например, уже давно доказано, что агент «Стрела», который довольно активно работал на спецслужбы (в том числе и по А. Довженко), — это писатель Юрий Смолич[4]…
В предлагаемой статье свое внимание мы сосредоточим на агенте (секретном сотруднике) «Альберт». В его многочисленных донесениях хотя и прослеживается определенная личная неприязнь к Александру Довженко, тем не менее это довольно ценные источники, которые нельзя не учитывать при исследовании жизненного и творческого пути режиссера (да и не только его), но к которым, понятное дело, нужно подходить критически.
Впервые имя агента «Альберт» в деле-формуляре А. Довженко всплывает в агентурно-осведомительной сводке Секретно-политического отдела ОГПУ от 17 ноября 1932 г., где шла речь о ситуации, сложившейся вокруг фильма «Иван»[5]. Имя агента «Альберт» было дописано ниже, под именем другого агента — «Пиворез». По всей видимости, основу упомянутой сводки составило донесение «Пивореза», информация же «Альберта» имела вспомогательный характер.
В последующие несколько лет «Альберт» молчал, по крайней мере, материалы по Довженко в его деле-формуляре отсутствуют. Активизируется он только в конце 1930-х гг. В целом же в течение 1939-1941 гг. «Альберт» стал «автором» почти двух с половиной десятков донесений. Причем в один день умудрялся писать по два (как это было 24 июля, 5 декабря 1940-го) и даже по шесть (!) — 13 февраля 1941-го — донесений. Наблюдается также определенная система в появлении «материалов»: в 1939 году — это январь, август, в 1940-м — июнь, июль, декабрь, в 1941-м февраль, июнь. Это дает основания для выводов об эпизодических встречах агента с Довженко.
Донесения от 1939 года главным образом касаются работы Довженко над фильмом «Щорс». В частности, 4 марта 1939 г. «Альберт» отмечает: «Привез „Щорса“ — большая победа, замечательная картина. Казалось бы, настроение должно быть приподнятым, но на самом деле не совсем так. Два раза за эти дни мне удалось подробно поговорить с Довженко, хотя Солнцева пыталась помешать нашему разговору (я еще не разобрался, почему).
Довженко много рассказывал о том, в каких трудных условиях он делал картину, очень ругал Дукельского, говорил о нем крайне отрицательно, неодобрительно высказывался также о директоре Киевской студии Ицкове, ругал партком Киевской студии и т. д.»[6].
Через несколько дней отдельное донесение «Альберт» посвятил Ю. Солнцевой, где подтвердил ее негативное влияние на кинорежиссера:
«Солнцева оказывает на Довженко плохое влияние своей холодностью, расчетливостью, постоянным внесением атмосферы интриг и склоки, что отталкивает от Довженко многих хороших работников. […] В кругах кино Солнцеву не любят. Считают ее „злым гением“ Довженко, мешающим своим плохим характером развитию его таланта»[7].
В 1940-1941 гг. агент информирует спецслужбы о впечатлениях кинорежиссера от пребывания в Галиции и Буковине, работу над фильмами («Освобождение» и «Буковина — земля украинская»), о состоянии дел на Киевской киностудии и отношениях Довженко с ее работниками, его кадровую политику.
Особенно бросается в глаза донесение от 22 июня 1941 г. и пророческие слова А. Довженко, которые сбылись буквально через несколько часов:
«Единственное, что необходимо отметить: Довженко с большой уверенностью говорил о том, что война с Гитлером у нас будет в этом же году. […]»[8].
Следует отметить, что советские спецслужбы не то чтобы совсем были недовольны работой агента, однако его информация имела общий характер и соответственно была уже им известной: «„Альберт“ хотя и близок к Д[овженко], но он не дал нам глубокого анализа деятельности Д[овженко] и [Киевской] киностудии. То, что он сообщает, мы знали и без него, даже больше»[9].
Из имеющейся в деле-формуляре информации можно сделать однозначный вывод, что в течение 1939-1941 гг. «Альберт» жил и работал в Москве, числился за 2-м отделом ГУГБ НКВД СССР. Причем он далеко не единственный из агентов-москвичей, направленный на разработку Довженко. Как свидетельствует план агентурной разработки кинорежиссера, кроме «Альберта», этим вопросом занимались, по крайней мере, еще четыре агента: «Художник», «Котин», «Гринвальд» и «Викторов»[10].
Относительно «Художника» — более-менее известно, это художник и разведчик Николай Глущенко, имевший также псевдоним «Ярема». А вот кто такие «Котин», «Гринвальд» и «Викторов» — еще предстоит выяснить.
Базируясь на архивных документах спецслужб, попытаемся выяснить, кто все-таки скрывался под псевдонимом «Альберт».
Как свидетельствуют документы, «Альберт» хорошо был знаком не только с Александром Довженко, но и с его женой Юлией Солнцевой: он посещал киевскую квартиру, их встречи также происходили в Москве. Также он довольно подробно был осведомлен о процессах, которые происходили в украинской кинематографии, был знаком со многими украинскими кинематографистами.
Из текстов донесений становится понятным, что в конце 1930-х гг. «Альберт» — работал в Комитете по делам кинематографии при СНК СССР. Есть также упоминание, что отношения «Альберта» с А. Довженко улучшились, когда тот сообщил режиссеру о желании написать о нем книгу.
Все это с большой вероятностью позволяет предположить, что «Альберт» — это Григорий Борисович Зельдович, в указанный период — редактор Комитета по делам кинематографии при СНК СССР. Действительно, все сходится: раньше он работал редактором Киевской киностудии, в частности, на фильме Довженко «Иван» (отсюда и всплывает впервые имя агента «Альберт» в агентурно-осведомительной сводке 17.11.1932 по упомянутой картине), был близко знаком с А. Довженко и Ю. Солнцевой, общался с ними во время посещения по редакторским делам Киева и в Москве во время сдачи фильмов. Именно Зельдович собирался писать о Довженко книгу. В те далекие времена ходили слухи о причастности Григория Борисовича к советским спецслужбам, хотя слухи к делу никак нельзя подшить.
А вот документы — можно. Окончательно же убедиться в правдивости нашей версии позволяет сравнительный анализ строк из донесений агентов «Альберт» и «Григорий».
«Григорий» (донесение от 12 февраля 1941 р.): «К нам сейчас на студию для окончания работы над фильмом «Богдан Хмельницкий» приехали зам[еститель] нач[альника] главка художественных фильмов Канторович (бывш[ий] директор Киевской студии) и Зельдович — редактор того же главка Комитета (бывш[ий] редактор Киевской студии).
Оценивая положение студии, они (ЗЕЛЬДОВИЧ лично говорил на эту тему со мной) оценивают положение студии так […]»[11].
«Альберт» (13 февраля 1941 г.): «На днях, во время моего последнего приезда в Киев, Довженко рассказал (в присутствии А. Г. Канторовича — работника Всесоюзного кинокомитета) о своем последнем разговоре с т. Н. С. Хрущевым»[12].
«Альберт» (13 февраля 1941 г.): «После этого дома в присутствии Солнцевой и Канторовича (прибыл сюда вместе со мной из Москвы на прием картины „Богдан Хмельницкий“), кажется в присутствии Винярского, Довженко дал крайне прохладную, даже отрицательную характеристику фильма»[13].
Итак, имеем два свидетельства, которые не оставляют сомнений: агент «Григорий» констатирует, что в Киев на прием фильма «Богдан Хмельницкий» прибыли А. Канторович и Г. Зельдович, «Альберт» пишет, что А. Канторович и он, то есть Г. Зельдович.
В послевоенный период Г. Зельдович вернулся в Киев, работал на Киевской киностудии художественных фильмов, в Союзе кинематографистов Украины, преподавал в Киевском государственном институте театрального искусства им. И. К. Карпенко-Карого. Умер в 1988-м в Киеве, где и похоронен.
Основу публикуемых документов составляют агентурные донесения секретного сотрудника «Альберт»; также публикуются агентурно-осведомительная сводка (составленная на основе агентурных донесений), план агентурной разработки А. Довженко (где соответствующая роль отведена и «Альберту») и некоторые другие, представляющие ценность документы. Документы публикуются в хронологическом порядке. Отдельные из них уже были опубликованы, в основном в сокращенном варианте. К персоналиям, как правило, подаются короткие аннотации (исключение составили работники советских спецслужб).
Агентурно-осведомительная сводка 4-го отделения Секретно-политического отдела ОГПУ при СНК СРСР №229 о ситуации с фильмом А.П. Довженко «Иван»
г. Москва, 17 ноября 1932 г.
СОВ[ЕРШЕННО] СЕКРЕТНО
АГЕНТУРНО-ОСВЕДОМИТЕЛЬНАЯ СВОДКА
от[деле]ния СПО № 229 17 ноября 1932 г.
«ПИВОРЕЗ»
«Альберт»[14]
Под влиянием того настроения исключительности, которое было создано вокруг картины «Иван» Довженко, — картина в Киеве прошла без сучка и задоринки, несмотря на то, что ее просматривали и ряд областных, и центральных украинских работников, как, напр[имер], Затонский[15], Сапов[16], Демченко[17], Сенченко[18] и др.
Просмотр в Харькове прошел несколько тише, были уже указания об ошибках картины, но все же заседание Главреперткома под председательством зав[едующего] сектором искусств Наркомпроса УССР т. БЕНЬКОВИЧА[19] прошло с уклоном «за» Довженко и «Ивана»; и даже в конце Бенькович объявил о постановлении коллегии Наркомпроса Украины наградить Довженко званием народного артиста Республики.
В Москве на первых просмотрах картину в кулуарах оценили как творческий упадок Довженко, но пред[седатель] «Союзкино» Шумяцкий[20], член Правл[ения] [«Союзкино»] Холмский[21], пред[седатель] РОСАРРК Пудовкин[22] и др. поздравляли Довженко с победой и т.д. В Москве критика идет по линии указаний на недостатки не идейно-политического порядка, а формально-художественного.
Считаю необходимым сообщить, что по рассказам приехавших из Харькова зав[едующего] плансектором «Украинфильма» Николаева[23] и ездившего на день в Харьков Довженко, на Украине есть категорическое требование внесения в картину «Иван» целого ряда изменений не художественного, а политического порядка. Привожу на память, по слухам:
1) Вырезать место, где прогульщику жмут долго руку у черной кассы.
2) Сократить проходы матери по плотине.
3) [Сократить проходы матери] по коридорам к секретарю ячейки.
4) Сократить (или изменить) эпизод: «А я прогульник».
5) Сократить (или выбросить) эпизод: ночью, встреча прогульщика с прорабом и слова: «Замолчи…».
6) Сократить эпизод в столовой («Сало — 16, мясо — 16»[24]).
Возможно, что есть еще исправления, о которых я не слышал или упустил.
Несмотря на то, что указания на необходимость этих исправлений сделаны в Харькове в достаточно категорической форме, со стороны управляющего «Украинфильмом» Косячного[25] и Довженко существует безусловное сопротивление этим переделкам и желание апелляцией к Москве добиться отмены переделок.
С этой целью Косячным был командирован в Москву Николаев (зав[едующий] план[овым] отделом «Украинфильма»), который совместно с представителем «Украинфильма» в Москве И. Д. Блюмбергом[26] предпринял довольно большую работу, как напр[имер]: а) беседы с рядом журналистов (Виленский[27], Радзинский[28] и др.); б) организация просмотра с приглашением избранных людей, в) обработка работников «Союзкино» и др.
Поскольку Косячный опасается, что переделки все-таки придется делать, очевидно, по его наущению жена Довженко Ю. И. Солнцева[29] и Блюмберг добиваются получения от «Союзкино» специального заказа на непеределанного «Ивана» с тем, чтобы поставить «Украинфильм» в условия, якобы не по их вине картина уже разошлась. Ведется со стороны Николаева и Блюмберга обработка Довженко, чтобы он перешел на работу в Москву. Довженко заявляет, что никаких переделок не сделает и т. д.
О всем ходе дел в Москве Блюмберг должен в Харьков извещать по конспиративному адресу: Конторская 2, кв.1, Агриппина Михайловна Ходько. Одновременно ведется обработка Шумяцкого, Короля[30], Холмского и др. по очень хитрому: устраиваются встречи за водкой (у Холмского, напр[имер]).
Вокруг Довженко начинает группироваться ряд «недовольных» киноработников, как, напр[имер], Эсфирь Шуб[31], Марьян[32] и др. В его номере идут постоянные разговоры на темы о кино, сплетни полит[ического] порядка. Сюда собираются Н. Н. Асеев[33], Л. Мирцева[34], А. Крученых[35], Эрмлер[36], Марьян, Э. Шуб, М. Донской[37] и много других[38].
Мне кажется, что специальное наблюдение за всей этой незаметной сверху работой, имеющей никак не советские корни, необходимо повседневно.
Цель всей этой кампании: добиться, чтобы «Иван» без каких-бы то ни было исправлений пошел на экраны. Следует иметь ввиду, что вся эта работа уже дала кое-какие результаты, как напр[имер]:
а) Рецензия в «Раб[очей] Москве» К. Фельдмана[39], лично хорошо знакомого с Блюмбергом.
б) Редактор газеты «Кино» Король готовит на 24/ХІ целый номер, специально посвященный «Ивану», в основном в положительных тонах, с передовой и пр[40].
в) Пред[седатель] «Союзкино» Шумяцкий пишет статью специально об «Иване» и т.д.
Необходимо, с одной стороны, ускорить получение исчерпывающей информации из Харькова о том заключении, какое сделано там об «Иване», и, с другой стороны, внимательно и повседневно следить за всеми махинациями группировки.
УПОЛН[ОМОЧЕННЫЙ] 4-го ОТД[ЕЛЕНИЯ] СПО ОГПУ
(Соколов)
Резолюция простым карандашом на первой странице: «Т[ов.] Соколов. Заведите учетное дело на Довженко. [Подпись]».
ОГА СБ Украины, ф.65, ед. хр.С-836, т.1, ч.ІІ, лл.71-74. Машинопись на бланке. Копия.
Агентурное донесение секретного сотрудника «Альберт» о завершении работы над фильмом «Щорс», настроениях А.П. Довженко
г. Москва, 17 января 1939 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
АГЕНТУРНОЕ ДОНЕСЕНИЕ
5-е отделение 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР
17 января 1939 г.
ИСТОЧНИК: «АЛЬБЕРТ»
Принял: ПОДОЛЬСКИЙ
ДОВЖЕНКО Александр Петрович находится сейчас в Киеве, заканчивает работу над картиной «Щорс». Срок сдачи (декабрь 1938 г.) прошел. В Киев ездил зам[еститель] нач[альника] ГУПХФ[41] ДУБРОВСКИЙ Марк Яковлевич[42], который по приезде рассказал нам следующее:
«Довженко явно болен. Монтирует, потом бросается на кровать, плачет… Говорит, что теперь все дело в нем самом, никто, мол, не мешает ему закончить картину, но он сам не может домонтировать. Обещает кончить к 15.ІІ, но я думаю, что кончит в марте. По словам его жены и сорежиссера Ю.И.СОЛНЦЕВОЙ, он очень интересуется темой «Богдан Хмельницкий», достал массу книг, по ночам читает до утра. Производит впечатление психически больного человека.
Под моим нажимом написал письмо ДУКЕЛЬСКОМУ[43] с просьбой отсрочить сдачу картины. ДУКЕЛЬСКИЙ на это согласился — ответил согласием[44].
СТ. ОПЕРУПОЛНОМОЧЕН[НЫЙ] 5-го ОТД[ЕЛЕНИЯ] 2-го ОТДЕЛА ГУГБ
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
/ПОДОЛЬСКИЙ/
ОГА СБ Украины, ф.65, ед. хр.С-836, т.2, ч.І, лл.19-21. Машинопись на бланке. Заверенная копия.
Опубл.: Безручко О. Справа-формуляр «Запорожець»: нові документи про режисера Олександра Довженка // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. — 2009. — № 2. — С.341-342.
Агентурное донесение секретного сотрудника «Альберт» о Ю.И. Солнцевой, ее влиянии на А.П. Довженко
г. Москва, 24 января 1939 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
АГЕНТУРНОЕ ДОНЕСЕНИЕ
5-е отделение 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР
24 января 1939 г.
ИСТОЧНИК: «Альберт»
Принял: ПОДОЛЬСКИЙ
Юлия Ипполитовна СОЛНЦЕВА — жена режиссера ДОВЖЕНКО и его сорежиссер; возраст, примерно, 37-39 лет, в прошлом — киноактриса в немых картинах «Аэлита», «Земля» и др.; по происхождению, как говорят, дочь видного меньшевика или эсера; была тесно связана с литературной группой ЛЕФ[45] : А. КРУЧЕНЫХ, Н. АСЕЕВ, КИРСАНОВ[46] и др. Среди ее близких знакомых: И. БАБЕЛЬ[47] , К. ЗЕЛИНСКИЙ[48] , Э. ШУБ, Н. ШЕНГЕЛАЯ[49] и др.
В 1935 году у СОЛНЦЕВОЙ был какой-то близкий знакомый (может быть, и любовник) — крупный инженер, о котором она сама рассказывала своим близким знакомым. Э. ШУБ рассказывала мне, что у СОЛНЦЕВОЙ какое-то увлечение крупным инженером, о котором, мол, СОЛНЦЕВА рассказывает, окружая его ореолом таинственности; говорит, что у него свой особняк, своя машина, что он иногда исчезает надолго, потом снова появляется.
С ДОВЖЕНКО у СОЛНЦЕВОЙ отношения очень сложные, видимо, осложняемыми половым расстройством у ДОВЖЕНКО. Во время постановки «Аэрограда» и далее до 1938 года СОЛНЦЕВА работала вместе с М. ВИНЯРСКИМ[50] — выпускником киноинститута, который был к ней очень близок. По слухам, она жила с ним.
В последние годы СОЛНЦЕВА усиленно стремилась к самостоятельной работе без ДОВЖЕНКО. Она сама говорила, что хочет работать без помощи ДОВЖЕНКО, так как любая ее работа под руководством ДОВЖЕНКО расценивается всеми как его (а не ее) успех.
Следует указать, что в последнее время (в 1936-37 гг.) мне приходилось неоднократно наблюдать исключительно благожелательное отношения ШУМЯЦКОГО к СОЛНЦЕВОЙ. Так, например, только при его личном содействии СОЛНЦЕВА была назначена самостоятельным постановщиком фильма «Висунская республика», а потом (после снятия с плана этой темы) — «Как закалялась сталь». Эта постановка также не была осуществлена, так как в марте 1938 г. была снята с плана.
СОЛНЦЕВА оказывает на ДОВЖЕНКО плохое влияние своей холодностью, расчетливостью, постоянным внесением атмосферы интриг и склоки, что отталкивает от ДОВЖЕНКО многих хороших работников.
Политические настроения СОЛНЦЕВОЙ очень сомнительные. Когда бы с ней не встретишься, всегда она рассказывает какие-то политические слушки с нехорошим оттенком.
Помню, как она, со слов якобы И. Э. БАБЕЛЯ (она прямо ссылалась на него), рассказывала о массовых арестах, о том, что в Наркомвнуделе есть много законченных дел, но аресты, мол, не производятся потому, что тюрьмы якобы перегружены. Это было в марте-апреле 1938 года.
У ДОВЖЕНКО в квартире, на Арбате (в Скаретинском пер.), бывают очень многие. В период постановки последних двух картин («Аэроград» и «Щорс») ДОВЖЕНКО и СОЛНЦЕВА имели непосредственную связь с большим количеством крупных военных работников, причем СОЛНЦЕВА не раз потом говорила, что слыхала (она и ДОВЖЕНКО) много интересного от военных.
Вообще любопытство к слухам, ко всяким тайнам, не подлежащим оглашению вещам, у СОЛНЦЕВОЙ огромное.
Характерно для нее, что, знакомясь с человеком, СОЛНЦЕВА всегда подчеркивает грань между собой и им, т.е. показывает, что она стоит несравненно выше своего собеседника, что она «снисходит» к нему.
В кругах кино СОЛНЦЕВУ не любят. Считают ее «злым гением» ДОВЖЕНКО, мешающим своим плохим характером развитию его таланта.
Верно:
ОПЕРУПОЛНОМОЧ[ЕННЫЙ] 5-го ОТД[ЕЛЕНИЯ] 2-го ОТДЕЛА ГУГБ
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ[ЕННОЙ] БЕЗОПАСНОСТИ
/ПОДОЛЬСКИЙ/
ОГА СБ Украины, ф.65, ед. хр.С-836, т.2, ч.І, лл.19-21. Машинопись на бланке. Заверенная копия.
Опубл.: Безручко О. Справа-формуляр «Запорожець»: нові документи про режисера Олександра Довженка // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. – 2009. – №2. – С.341-342.
Агентурное донесение секретного сотрудника «Альберт» о работе над фильмом «Щорс», недовольстве А.П. Довженко руководителями советской кинематографии, его встрече с Н.С. Хрущевым
г. Москва, 4 марта 1939 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
АГЕНТУРНОЕ ДОНЕСЕНИЕ
5-е отделение 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР
4 марта 1939 г.
ИСТОЧНИК: «Альберт»
Принял: ПОДОЛЬСКИЙ
ДОВЖЕНКО А.П.
Привез «Щорса» — большая победа, замечательная картина.Казалось бы, настроение должно быть приподнятым, но на деле не совсем так. Два раза за эти дни мне удалось подробно поговорить с ДОВЖЕНКО, хотя СОЛНЦЕВА пыталась помешать нашему разговору (я еще не разобрался, почему).
ДОВЖЕНКО много рассказывал о том, в каких трудных условиях он делал картину, очень ругал ДУКЕЛЬСКОГО, говорил о нем крайне отрицательно, неодобрительно высказывался также о директоре Киевской студии ИЦКОВЕ[51] , ругал партком Киевской студии и т. д.
Рассказывал о том, что во время постановки он подвергался бесконечным гонениям, что райком (Октябрьского района в Киеве) назначал комиссии, обследовал работу группы, причем относился так, как будто тут враги и изменники.
Однажды его довели до того, что он на партийном заседании сказал, что лучше умереть, чем слушать такую критику. После этого о нем немедленно донесли в ЦК, и к нему приехал КОРНЕЙЧУК[52] со специальным заданием — проверить, в чем дело.
«Вызывал меня не раз Н. С. ХРУЩЕВ[53] , но и тут я не почувствовал хорошего… слова и одобрения. Правда, ХРУЩЕВУ я прощаю, он тогда еще был новым человеком, и на него сразу много навалилось… Потом он принимал меня лучше, теплее. Он однажды сказал мне: Вы должны чувствовать большую ответственность перед народом… После этих слов я ночью плакал».
ДОВЖЕНКО рассказал мне, что написал письмо товарищу СТАЛИНУ[54] об окончании картины.
СТ. ОПЕРУПОЛНОМОЧ[ЕННЫЙ] 5-го ОТД[ЕЛЕНИЯ] 2-го ОТДЕЛА ГУГБ
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТ[ВЕННОЙ] БЕЗОПАСНОСТИ
/ПОДОЛЬСКИЙ/
ОГА СБ Украины, ф.65, ед. хр.С-836, т.1, ч.ІІ, лл.255-256. Машинопись на бланке. Копия.
Опубл. частично: Попик В. Під софітами секретних служб знаходився упродовж всього життя Олександр Довженко. Документи з папки-формуляра на О.П.Довженка // З архівів ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. — 1995. — № 1-2. — С.263.
Конец первой части. Продолжение следует…