El Mundo (Испания): Лев Толстой «возможно жил не так, как должен был»
Выходит не изданная до сих пор книга Стефана Цвейга об авторе «Анны Карениной» и о той «внутренней революции», о которой Толстой говорил в конце жизни. «Мундо» рассказывает, что подвигло австрийского писателя писать о таком же израненном льве, как и он сам. Вечные вопросы под пером Толстого достигают бесконечных глубин. Именно поэтому книга Цвейга представляет собой важнейшую находку.
El Mundo (Испания): Лев Толстой «возможно жил не так, как должен был»
17.02.2019
Мануэль Льоренте (Manuel Llorente)
«Кто ничем не связан, может уже ни с чем не считаться». Стефан Цвейг (1881 — 1942) как раз уже не был ничем связан, когда писал эти душераздирающие слова из «Вчерашнего мира» в последние месяцы жизни. «Я пишу эти воспоминания в разгар войны, за границей, и ничто не поможет моей памяти. В моем гостиничном номере нет ни одной копии моих книг, ни записок, ни письма от друга».
Приближался конец человека, который стал самым переводимым писателем в мире. Он устал от вечных странствий с тех самых пор, как в 1934 году он покинул Австрию после обысков его дома в Зальцбурге. Сюжетов уже не оставалось. Тогда в 1937 году он написал книгу «Толстой, радикальный мыслитель», которая публикуется в Испании только сейчас. Книга включает в себя семь выбранных Цвейгом рассказов русского писателя (один из которых, «Николай Палкин» также до этого не был издан на испанском языке) и изящный эпилог, рассказывающий о посещении Цвейгом могилы великого автора «Войны и мира».
Не удивительно, что Цвейг решил писать о таком же израненном льве, как и он сам: о Льве Толстом. Они оба пришли в старости к ослепляющему ясновидению. Толстой, породивший работы такого масштаба, как «Анна Каренина», постепенно избавлялся от всего для обретения духовного голоса, характеризующего все его творчество. Он пришел к тому, что Цвейг выразил во фразе «Кто ничем не связан, может уже ни с чем не считаться».
Цвейг, в отличие от многих, понимал отчужденность Толстого. «Возможно, он жил не так, как должен был». Цвейг считает, что отказ от богатства, возможно, был связан с близостью смерти. Он также считает, что «мысль Толстого наталкивается на бездну или же выходит из самой бездны». Необходимо ответить на шесть вопросов: Зачем жить? В чем состоит конечная цель моего существования и существования всех остальных? Каков конец моей жизни и жизни всех остальных? Что означает разделение между добром и злом, которое я чувствую внутри себя и для чего оно нужно? Как мне жить? Что такое смерть, как я могу спастись?
Вечные вопросы под пером Толстого достигают бесконечных глубин. Именно поэтому книга Цвейга представляет собой важнейшую находку. Об этом говорит Рубен Эрнандес, издатель книги: «Как только мы узнали о существовании антологии, мы начали исследовать полные работы обоих авторов на немецком и русском языках, и с помощью таких специалистов, как Иван де-лос-Риос и Марта Ребон, мы смогли определить тексты».
Толстой, по словам Цвейга, говорит о моральной революции, возрождении «самого священного права индивида: права по внутреннему убеждению отвергать то, что закон допускает или даже поощряет (…), чтобы не поддаться страху перед ложным аморальным принципом власти (…), поскольку государство в его нынешнем состоянии само по себе является защитником, адвокатом и приспешником скрытой несправедливости».
Толстой уже перешел Рубикон и мог не клясться верности царю, повиноваться Богу и его слову, Евангелию. Он ориентировался только на внутренний компас сознания, предвосхитив пассивное и индивидуальное сопротивление Ганди. То, что Толстой отвергал общественный порядок, не сближало его идеи с постулатами Ленина, поскольку писатель осуждал любое насилие. По его мысли, чтобы изменился мир, сначала должен измениться человек.
В книге «Толстой, радикальный мыслитель» Цвейг пишет, что Толстой в течение многих лет не занимался обожаемой им охотой и стал вегетарианцем, чтобы не убивать животных, по возможности не пользовался железной дорогой и выделял деньги от литературной работы на благотворительность. Также общеизвестно, что он был отлучен от церкви после появления романа «Воскресение», что он ушел из семьи (как и Цвейг) или что его жена ушла от него (или и то, и другое). Ни она, ни дети не могли понять, к чему стремится этот длиннобородый старец, который под конец жизни отошел от литературы и мира. Он не послушал даже Тургенева, который в письме призывал его вернуться в литературу.
Рубен Эрнандес пишет, что и Цвейг и Толстой стали классиками из-за своих психологических портретов и остроты, с которой они описывали мир человеческих страстей. Их книги понятны каждому новому поколению. В 1928 году Стефан Цвейг посетил могилу Толстого и присутствовал на праздновании столетия со дня рождения писателя: «Прямоугольный холмик в лесу, тонущий в листве, — nulla crux, nulla corona — ни креста, ни плиты, ни надписи. Великий человек, больше всех на свете страдавший от своего имени и славы, похоронен безымянным, так же как случайный бродяга, как неизвестный солдат».
Контекст
Толстой не там искал смысл жизни
Helsingin Sanomat
21.04.2018
Великий Толстой
Yeni Çağ
08.12.2013
Толстой был неправ
Politiken
19.11.2017
Лев Толстой… истинный отшельник
Almasry Alyoum
08.03.2016