Николай Цискаридзе о Майе Плисецкой
2 мая 2020
Я родился в Тбилиси, где у меня было два кумира: Майя Плисецкая и Вахтанг Чабукиани. И документальные фильмы про этих гениальных актеров показывали каждую неделю по Тбилисскому телевидению. Я очень любил балет и всегда ждал эту передачу.
Я каждую неделю слышал, как Майя Михайловна рассказывает, что танец – это не просто движения, это выражение настроения, характера. Она там показывала, как руки меняют национальность, как они могут выразить любую эмоцию. И для меня балет прежде всего ассоциировался вот с такими вещами.
Благодаря этому фильму моим виртуальным педагогом в детстве была Майя Михайловна. И когда я хотел что-то сделать, какой-то выход в спектакле, где есть выбег, где есть темперамент, я всегда пытался повторить то, что делала она в Китри, в Лауренсии. Чтобы если это был прыжок, он занял все пространство. Чтобы не то чтобы меня было много на сцене, а – характера персонажа.
Для меня этот человек – эталон на сцене. В жизни – я вообще не говорю, этого невозможно достигнуть. Но на сцене, мне кажется, каждый артист Большого театра должен тянуться именно к таким величинам.
Те, кому довелось видеть Майю Михайловну, должны были почувствовать такую вещь, что она очень изящная и очень хрупкая, и невысокая. Но на сцене я не видел человека масштабнее, выше, грандиознее.
Для меня была еще очень показательная сцена, на одном из юбилеев Майи Михайловны. Она вышла и делала маленький кусочек из Айседоры сидя на полу, руками, как она играет в камешки. Очень хрупкая, небольшая женщина, сидит на коленках на сцене и двигает только руками, а ощущение было, что она раскрыла свои необъятные крылья и обняла весь зал.
Это магия, которая присуща не каждому человеку. И для меня слышать какую-либо критику или что-то в ее адрес очень смешно, потому что это все равно, что оспаривать Библию или говорить, что вода не мокрая или солнце не светит. Это та величина, которая неоспорима – это аксиома.
