Николай Цискаридзе: «Я предательство не принимаю»
6 июня 2020
– Как вы относитесь к критике?
– Очень плохо. Я не люблю хамства. Я так воспитан. По приглашению одной большой московской компании я однажды вместе с группой артистов приехал в Нью-Йорк, чтобы участвовать в их мероприятии. Летели все вместе – Дмитрий Хворостовский, Мария Гулегина, Юрий Башмет с его оркестром и еще несколько человек – все, как вы понимаете, не последние люди в искусстве. Стоя в длиннющей очереди к паспортному контролю, разговорились о прессе. И у каждого были в запасе вопиющие случаи неграмотности, непрофессионализма. Вспоминали несостоявшихся танцовщиц, ставших балетными критиками, несостоявшихся актеров, ставших театральными. И вот что интересно – «моська» оказалась сильна, потому что вот стояли мы, «слоны», и о ней говорили...
– Что вам в себе кажется странным?
– Меня до сих пор поражает, как я, человек, который не любит двигаться, который готов часами лежать, внимая совершенно не интересующей его программе, потому что ему лень дотянуться до переключателя, – оказался в балете.
– Кем вы хотели стать в детстве?
– Директором зоопарка. Я очень любил смотреть на зверей и хотел ходить в зоопарк каждый день. Но мама сказала, что денег на ежедневные посещения нет, вот я и решил, что если буду директором зоопарка, то смогу ходить туда каждый день бесплатно. Еще хотел быть начальником ГАИ, потому что моего отчима постоянно останавливали и штрафовали, а если бы я был начальником, то такого бы не допустил. Но вообще я с очень раннего возраста хотел быть в театре.
– Вы получаете много почты? О чем вам пишут?
– Пишут очень много, больше всего просят денег. Иногда даже прикладывают копии каких-то документов, подтверждающих, что сгорел дом или что человек очень болен. Это очень тяжело – ты не можешь всем помочь, ты не можешь даже на эти письма отвечать, потому что тогда не останется времени на жизнь. Но много и просто писем с благодарностью. Это приятно и трогательно, особенно если письмо из какого-то места, которое приходится долго искать в атласе.
– Какие вещи вы ни при каких обстоятельствах не готовы простить и есть ли такие?
– У Руставели есть потрясающая фраза в «Витязе в тигровой шкуре», что все беды начинаются со лжи. К сожалению, ложь приводит к предательству, и я предательство не принимаю. Не могу сказать, что не прощаю, как христианин я должен простить, но я не принимаю.
– Что для вас боль, не физическая, что по-настоящему причиняет боль?
– Предательство.
– Вы мечтаете о чем-то? Если да, то о чем?
– Да, конечно, я очень мечтательный человек. Мне очень нравится фраза, которую написал Булгаков в конце «Мастера и Маргариты», что они не заслужили света, они заслужили покой. Вот этот покой, не то что ты должен упокоиться, нет, а покой – это та размеренная и спокойная жизнь, которой я живу сейчас, она мне нравится. Пусть это и карантин, но слава богу крыша над головой есть, интернет есть, общаться можно, есть что поесть и на что есть поесть.