dem_2011

<...>

Неравные были условия борьбы. У Семенова работали в ставке генералы и  офицеры — крупные специалисты военного дела. Им противостояли прапорщик  Лазо, все знания которого в военном искусстве ограничивались более чем  скромным курсом пехотного училища, и небольшая группа молодых  революционеров-офицеров, пришедших с казачьими частями с фронта  империалистической войны: Д. Шилов, П. Журавлев, Г. Богомячков, Я.  Жигалин, В. Бронников, Ф. Балябин, Д. Кузнецов, морской офицер В.  Радыгин и некоторые другие.

Чувствуя недостаток в специальных  военных знаниях, Лазо каждую свободную минуту использовал для того,  чтобы лучше овладеть «наукой воевать». Часто ночи напролет просиживал он  над военными книгами.

Литературой его снабжал бывший генерал  царской армии Таубе. Это был тогда один из немногих генералов, которые  сразу же после Великой Октябрьской революции безоговорочно признали  советскую власть. Таубе активно работал в военном отделе Центросибири.  Лазо пользовался не только его библиотекой, но и часто советовался с ним  по различным вопросам стратегии и тактики военного искусства.

<...>

Сергей Лазо дружил со многими командирами. Но особенно теплые отношения  сложились у него с командиром боевой сотни конников 1-го Аргунского  полка Борисом Кларком — сыном политического ссыльного инженера, бывшего  начальником службы движения станции Чита. Юношей Борис Кларк принимал  участие в революционном движении, после революции 1905–1907 годов был  приговорен к каторжным работам. Бежал с каторги в Австралию, а после  Февральской революции возвратился в Россию и боролся за укрепление  советской власти в Забайкалье.

Петр СКОРОБОГАТЫЙ 

12.08.2020

 Мы носились по гаражам, взрывали карбид, воровали фрукты, шатались  целыми днями по улицам — и представьте, никаких проблем, выросли  нормальными людьми, говорят одни. Пионерские зорьки, построения,  марксизм-ленинизм, дурацкая школа, впроголодь и без радости, вспоминают  другие. Советское детство сегодня уже растворилось в мемах и анекдотах.  Тем, кто помнит, каково это, близко к полтиннику. А кто помоложе, ищет в  прошлом антисценарий нынешних проблем с детьми: мол, были времена, и за  детьми государство глядело лучше, и внешкольная самодеятельность не  обходилась в ползарплаты, и воспитание на загляденье, а уж  образование!.. Что было-то? Разбираемся с Ириной Глущенко, доцентом  Школы культурологии НИУ ВШЭ.

— Современные оценки советского детства в обществе почему-то сильно  поляризовались. Одни вспоминают о своем беззаботном детстве, другие  говорят о высокой доле идеологизированности советского воспитания и  образования.  

 — Здесь, видимо, надо говорить о двойственности, которая вообще  сопровождает любой разговор о советском. К счастью, от «бинарных  оппозиций», долгое время использовавшихся для описания советской  действительности, мы уже отказались, во многом благодаря исследованиям  антрополога Алексея Юрчака. На мой взгляд, анализируя это не такое еще  давнее прошлое, можно использовать термин «наложение».    

1. Суздаль — это там, где монастыри, и... тюрьма

Целью моей поездки в Суздаль были монастыри. Старинный русский город, пройдя потрясения лихих времен, сохранил свой чудотворный облик, и даже монастырскую жизнь, как в Свято-Покровском женском монастыре. Но светские правители по-своему понимали духовную жизнь, и Екатерина II от 1766 года в Спасо-Евфимиевом монастыре учреждает тюрьму для «безумствующих колодников».

Вчера я работал в читальном зале нашей публичной библиотеки в Румянцевском музее. Подходит знакомая курсистка Майя, мы выходим из зала, чтобы не мешать другим своим разговором. Я расспрашиваю Майю про ее занятия (она филологичка). Она спокойно начала говорить и говорила довольно долго. Я, как сейчас, вижу ее: она облокотилась на столик для каталогов, лицо у нее довольно полное с небольшими выразительными глазами.

Личные записи, сделанные в Сибири в 1918—1919 годах

Уже с самого раннего детства мы долго и много гуляли; сначала тайно, а позже явно мы стали заниматься охотой.

Недра земли казались таинственными и возбуждали любознательность. Я любил смотреть в колодцы и измерять их глубину. Но особенно меня привлекали те места, где земной покров был обнажен. Это были ямы, из которых брали глину для построек, промоины оврагов, оползни, и особенно одна соседняя гора, где можно было найти кусочки раковин, разные камешки и руду железа,— все это с особенной силой возбуждало вопрос о том, что же находится в этих недрах.

25 мая 2020

Валерия (Ляля) Дмитриевна Лиорко-Пришвина (1899-1979), жена писателя  М. М. Пришвина, написала автобиографический роман «Невидимый град» в  1962 году. В нем она описывает свою жизнь и поиски веры до встречи с  Пришвиным: детство, расстрел отца, попытку создания детского дома,  послереволюционную Москву 20-30х годов, теософские искания, учебу в  Институте Слова, трехгодичную ссылку по делу  об ИПЦ, встречи с людьми...

В семье, где и шагу нельзя сделать не по протоколу, даже выбор имени для ребенка должен соответствовать регламенту.

Казалось  бы, что может помешать родителям выбрать для своего ребенка любое  понравившееся имя? Но если речь о родственниках Елизаветы II, то  помешать может что угодно — вековые традиции, строгие регламенты или  отсутствие благословения монарха. Но все ли так страшно на самом деле?

В действительности относительно строгие правила существуют лишь  в вопросах выбора имени для прямых наследников престола. Чем ниже  в очереди престолонаследия находится новорожденный, тем больше у него  шансов на оригинальное имя. Например, когда у принца Уильяма и Кейт  Миддлтон родился третий ребенок (пятое место в очереди на трон),  в букмекерских конторах лидировали традиционные варианты имени — Артур  и Альберт. Но герцог и герцогиня Кембриджские решили удивить сограждан  и назвали малыша Луи. 

Но  даже у родителей прямых наследников престола в Великобритании все же  есть возможность проявить фантазию. В отличие, например, от датского  королевского дома — там с 1400-х годов старших сыновей называют строго  либо Фредерик, либо Кристиан. 

Что такое добро, надежда и настоящая жизнь – рассказывает Лидия Мониава, директор фонда «Дом с маяком». 

Благодаря пожертвованиям «Дом с маяком» обеспечивает детей необходимым оборудованием, медикаментами, расходными материалами. Все это дает возможность ребенку в любом состоянии жить дома, ходить в театр, в музей, принимать гостей.

Когда Ленин в апреле 1917 года вернулся в Россию, то в первый день посетить мать он не смог. 

Только  на следующий день выдалось время, чтобы приехать к ней, на кладбище.  Марии Александровны не стало в прошлом, 1916-м году. Сын не мог быть на  похоронах. Да и вообще, они последний раз с мамой виделись почти с  десяток лет назад. 

Владимир Ильич стоял и молчал. Рядом с ним была жена. Бонч-Бруевич позже расскажет, что Ленин тихо произнёс "Мама...моя мама!"
В  те минуты неутомимый и не склонный к сентиментальности будущий вождь  мирового пролетариата был просто человеком, сыном свой матери, который  думал о семье, о судьбе и жизни. У него начиналась другая жизнь. Впереди  - Октябрь. Мария Александровна не дожила до дней апофеоза своего сына,  но новые времена изменят и память о ней самой.