Книга «Остров голубых дельфинов», написанная Скоттом О'Делли в середине 60-х, получила престижную премию Ньюбери и считается классикой детской литературы. Но мало кто знает, что эта удивительная история о 12-летней девочке, которая долгие года жила одна на острове, основана на реальных событиях.
Анна Залесская
Wikipedia
Женщина с острова Сан-Николас или Робинзон Крузо в юбке прожила 18 лет в полном одиночестве посреди Тихого океана после того, как коренной народ был эвакуирован с острова. Ей дали имя Хуана Мария, но на самом деле никто не знает, как звали женщину.
Племя Хуаны Марии, известное как Nicoleños, проживало на острове около 10 000 лет . Однако их долгая история жизни закончилась, когда в 1811 -1814 годах группа охотников напала на остров и уничтожила местное население. Хуана Мария была тогда маленьким ребенком. До нападения охотников за пушниной численность населения составляла около 300 человек, но к 1835 году сократилась до двадцати. После этого все оставшиеся в живых туземцы были эвакуированы, но покинули они остров не добровольно, об этом позаботились католические священники, которые спасали оставшихся в живых.
В кофейне Судака: Кейфах Хорум Корван-оглы. Кейфах – хозяин, сидит за столом, на нем феска, толстые черные усы, лицо с тонкими чертами... утонченное, а глаза прекрасные; когда он задумается – обращены куда-то в другую сторону мира, куда-то на Запад, где солнце садится и где женщины прекрасные... бескорыстные восточные искрятся его глаза. Но вот кто-то спросил чашечку кофе, и он тупыми черными глазами смотрит на спрашивающего и – странно! – понимает тупыми глазами. И кажется тогда, что есть вторая душа на земле.
Скиф пришел и пьяный...
Образ татарина-созерцателя... лентяя, раздвоенного: «кулак» Мехмет и «жулик» с прекрасными глазами, предлагающий купить участок. Если есть мешок хлеба на неделю, то зачем думать о другом мешке, пока не съест, не станет работать.
I. Весна.
Крокус
клочок поля
омелы
держи-дерево
орех
сели
II. В Узунджи: морозец, как у нас осень в октябре.
III. Шторм-хаос
IV. Черкай
Караим: у караима есть что-то неподвижное и тон... во взгляде как у филина, только тот, когда долго смотрит в лицо, кажется, и ушки филиновые показываются. Филин, филин! неотвязно потом лезет нелепый образ человека-птицы.
На фоне татарской обывательщины как резко выделяется русский человек – сила протеста, молодость.
Отузы в глубине и Генуэзская крепость... Приятно, когда видишь виноградники, но большинство их принадлежит не татарам, и их уже охватили строения, где филоксера – болезнь... дачники: себе винограду хватит.
16 Октября. Соленое озеро. Черная избушка на берегу соленого озера... Кто тут может жить?..
– Содержатель соленого озера, – отвечают мне. – Человек добрый, первый во всем уезде, хороший, прямо хороший человек... У него переночуете.
И вот он сам... Этот человек со степным закрытым лицом, с мечтательными глазами...
Есть штатная казенная должность, узнал я, содержатель соленого озера...
– Не может быть!..
– Есть... Это озеро с лучшею солью... [добывают соли] до 1000 т. пудов... А я содержатель...
– Как же вы стали содержателем соленого озера...
– Постепенно... Простите... Вот у меня есть записки. – Содержатель соленого озера дал мне записки. Я стал рассеянно читать, поглядывая на малиновые стрелы заката над соленым озером... и фиолетовые странные края его... Но потом забыл озеро. Все смешно и грустно в этом маленьком рассказе, как грустна и смешна сама должность содержателя соленого озера... Вот выдержка из длинного рассказа: «Тогда я говорю ей: сударыня, не извольте беспокоиться...»
Россия! Родина, дорогая, дорогая моя. Никогда я не... Тут только, на фиолетовых берегах соленого озера, понял я, что люблю тебя, что ты прекрасна...
Тут соленое озеро, а там теперь первые желтые грозди повисли на зеленых березках... И не знаю, что сказать...
Осень – золотое время... Березки... Ручьи... [Осенние желтые] скверы... Астры холодные на балконе... Музыка падающих листьев... Люблю север... Тут нет ничего... Россия!
24 Сентября. Не забыть вид тележки, освещенной кострами, с опущенными оглоблями...
Караваны воду в бочонках везут...
Пролетела высоко стая степных скворцов, увидала внизу на дороге своих и с криком спустилась, и другая, и третья, тысячи птиц на дороге (Каратургай).
Дрофа или гриф уселась на [желтую березу]... близко... на другую, на третью...
Неудачные выстрелы.
– Сколько отъехали?
– Не знаю, степь и степь, если бы часы.
Зимовка или обоз? Караван... Тут вода, вероятно, огонь раскладывали. Вода... Варят мясо и чай.
Пробую писать: эти [дорожные впечатления].
Караван из 20 верблюдов... Арба скрипит или верблюд? Киргиз увидел нас. Вода?
Остановились... Арбы скрипнули, верблюды [крикнули] и замерли. Хвосты так и остались в воздухе: которые повыше, которые пониже... Они совсем похожи на дроф, на больших степных птиц, остановились, опустив головы, поднялись опять и зажевали клювами.
Караван идет, ветер бросает, будто пыль, множество птиц, и они собираются стаями. Я подстрелил одну... Один киргиз караван догнал и взял в <1 нрзб.>. У них считается за грех бить несъедобную птицу. Они безжалостны для съедобных животных, а чувство жалости остается к другим... Взяли воды, поехали. Остановились где-то ночевать... Спали до 3-х часов... В 4 ночи при луне выехали, я заснул, проснулся на лугу Иртыша, в виду Павлодар.
25 Сентября. Таким роскошным кажется этот луг после степи и лесов на равнине. Какая радость... Чай у реки... Церкви... Поселки.
29 [Августа]. Прогулка на Чертово озеро... Яков. Вас. и портной в горах. Налево местность называется Боголы, тут есть Тугулукова гора. Некий Тугулуков постоянно молился на этой горе, а другие говорят, воровал: там есть естественный погреб, куда складывают мясо ворованных лошадей. Рассказ Як. Вас.: как здесь считается опасным ехать в Мекку: не вертаются.
Направо гора Ак-Тас (белый камень), дорога пылит, свернули в лес на слепую тропинку... Что тут шиповнику! и на нем шпанские мухи бывают... А то бывает серый мох, красивый, и цветы... Налево вытянута Боголы, и тут-то в ней Мухтаров ключ, направо собственно Каркаралы и вскоре «Угол» (горы сходятся в ущелье, и конец им).
Сухо... Спичку уронишь, и весь лес вспыхнет... А когда лето смешанное (дождь и солнце), то благодать.
Як. Вас. ищет березку пересадить себе в сад, его пленяют кучки березок: четыре вместе! и сам кормит четыре сестры. Светлый березняк, ангелы крыльями машут.
Зеленые пни! Когда-то был тут огромный сосновый лес, сгорел, выросли березы. Взбираемся выше и выше... – 1000 ф. над уровнем моря! – восклицает Яков. Вас. Чертово озеро... два диких утеса, на одном прежде был крест... Между могил сверкал... Губернатор не нашел ничего остроумнее, [чем] воскликнуть при виде Чертова озера: настоящая Швейцария, а архиерей – освятить освещенное озеро. Тысяцкий говорит: я открыл его – марал бежал, я преследовал, смотрю – стоит в воде...
Переводчик. Спор с портным: он говорит: потерся Исак между русскими, потому и хорош, был проводником у англичан... рудоискателей, служил у Поповой на заводе, ездил в Петербург. Исак похож на Земляка. Татарский тип в русском человеке: дух товарищества, общительности, семейственности. Лазарь о киргизах: у меня есть люди из киргиз, которые готовы умереть за друга, ловкость их, смышленость, политичность. (Портной... Раз поверил в друга - конец.)
Мы едем в долину р. Джусалы, плодороднейшую, где теперь множество аулов, к Джаиму, у него два сына Абзал и Абубакыр. Заедем к султану (торе) Махмуду. Выехали в 9 утра.
Баранта – свой суд; барантал – понятой исполнитель.
Боязно к незнакомым.
– Ничего, – говорит Исак, – раз мы их лошадь не задеваем, раз мы не трогаем, то какое им дело.
Радость: со мной человек, можно обо всем пытать. Название сопок...
Юрты возле города, не аул. Дети кизяк собирают. Кладбище. Отец Исака похоронен за сопкой. Поклонение могилам. Сына похоронят, где отец. Могилы в степи: с крышами и без крыш. Собрать материал поверий о могилах.
Поднялись на гору: видел г. Джаман-Тас (вид города, значит «худые камни»).
Опять о могилах: пятница-воскресенье. Через 8 дней начнется Ураза-айта (Рождество). Курбан-айт (Пасха) 12 Дек. В праздник палят барана. Пивоваренный завод, встреча. Кошемная почта. Киргизка едет в гости в город, гонят баранов, везут дрова? Карагай – [ель]. [Кайын] – береза. Тополь – терек. Черемуха – маш.
18 Августа. Переехал на квартиру в другой части города. Татарин о религии киргиз: с усмешкой: у них свое, степное, они по-своему, дикий народ, «царь» умеет подписать только свое имя...
Четыре высоких белых стены, кухня, двое тихих супругов, портной и его жена, грустная жизнь евреев, бездетная... Счастливые люди киргизы. Почему вы не уйдете к ним? А вот надо в балаган сходить (электр. театр)... Уйти в степь... Кто-то ушел от воинской повинности. Какой-то ссыльный по своему желанию ушел на Лепсу и пропал: стал киргизом. Д-ч рассказывал вечером о себе: это его самое больное место... Как найти себя, быть убежденным... хотел не раз уйти к киргизам, но дети остановили... Ходил к Чанчикову. Город под вечер: сухие горы и лесные... Татары в разноцветных халатах. Киргизы в малахаях... одни гонят баранов, лошадей, одни стоят верхом на баране и выщипывают что-то (метки делают). В косых лучах спины овец, пыль... Для них я что-то особенное, киргиз не подаст вида, что заметит, но через 10 даже лет скажет, что встретился, в такой-то одежде, особенно если на лошади, то какая лошадь и проч. ... А так пустынно на улице. Торговые люди заняты. Татарки не гуляют. Глядят на меня, любопытные, из окон... И так неловко быть центром этих всех глаз.
Вечереет сразу. Застала тьма.
Сколько людей исповедовались мне на дороге. Сколько жаждущих рассказать о себе... с проезжающим человек смел, стремятся ухватиться... Кучка сосланных евреев, Мессия...
Странник пришел умирать. Александр и Паша. Сурьезный странник, много не говорит, а вроде как приказывает. «Поставь самовар! – Да я не хотела бы, сахар дорог. – Почем? – 18 копеек фунтик. – Ничего, поставь! – А откуда родом? – Вам на что? Там моя родня, как зайцы в поле». Так и сказал: зайцы. По волосам странника и по разговору – скопской. Молчком ляжет. Помолится и добрым утром скажет «с добрым утром». А там уже, говорит, куда Бог повернет: «Умру – похороните. Не бойтесь! У меня бумага есть. Выздоровею – уйду, куда, вам знать не надобно». Хотела отвезти в другую деревню, а он говорит: «Это вы меня с пьяницей пустите, не поеду». Узнал, что пьяница! Это всех и поразило: волосы длинные, может, что и знает.
Пришел странник, старик холодный, голодный, лоскочет зубами: добрые люди, дайте мне обогреться. Обогрели его, напоили, накормили, он лег и вставать не хочет и не может. Стали спрашивать, кто такой? «Я – заяц в поле. – А родня твоя? – Родня тоже все зайцы». И опять замолчал. Суров.
Одни разбойники покаялись и отдали богатства свои награбленные в монастыри, другие не каялись, а зарывали клады в землю. <Приписка: монастыри богатели – черные попы, земляные клады – колдуны>.
10 Апреля. Майская ночь. Весну 189... года я решил провести <зачеркнуто: на лоне природы> и для этого снял себе старый дом в заброшенной помещичьей усадьбе. Местоположение дома было очень красиво: на высоком холме над озером в заросшем бурьяном сиреневом саду. За фруктовым садом, тоже сильно запущенным, были поля, сдаваемые в аренду крестьянам, а дальше громадный лес с непроходимыми болотами. Вот где отвести душу, вот, я думал, раздолье для нашего брата-охотника. Осмотрев эту усадьбу, я отправил туда свои вещи, а сам приехал позднее, в мае, когда цвела сирень... Погода была <зачеркнуто: райская>, я решил совершить путь от ж. д. станции до Заполья – верст двадцать – так звали усадьбу – пешком вдвоем со своей собакой Лэди. Что это было за утро! Что это была за прогулка! Первые три версты до деревни Малый Брод я не шел, а летел. И так я, вероятно, дошел бы в восторженном состоянии все 20 верст. Но вот что испортило мое настроение. Как только я подошел к деревне, огромная овчарка величиной с теленка выбежала из крайнего дома, взвизгнула, зловеще смолкла и понеслась на меня громадным белым шаром... Я очень боюсь собак. Лэди тоже, самая изящная (француженка) на тонких ножках, взвизгнула и прижалась к моим ногам. Камня, сука не было на дороге. Чем и как я мог защитить ее и себя от страшного русского кобеля?.. Я решил его задушить...
<зачеркуто.: и приготовился... и на минуту успокоился хоть этим>.
Но не успел я устроиться на этой мысли, как вдруг слышу, еще что-[то] визгнуло на деревне и стихло: вторая огромная
<зачеркнуто: не белая, а черная>
собака черным клубком катилась на меня вслед за белой. За второй третья, четвертая. Десятки собак мчались на меня, поднимая по дороге облака пыли. Господи! взмолился я, помоги мне. И вот что случилось: первый белый кобель, достигнув меня, вдруг остановился как вкопанный и навострил уши. Потом как-то сразу весь осовел, опустил уши, оглупел и робко протянул язык к Лэди. Она согласилась <зачеркуто.: подняла хвост> (Тубо) Tonbear!– крикнул я. Она опустила хвост. Не успел белый кобель обидеться на меня, как налетел черный и тоже остановился, оглупел... Сцена повторилась. Потом еще, еще и еще... Через несколько минут я продолжал свой путь, за мной Лэди, а за ней десять огромных собак с высунутыми языками, с повисшими ушами, с глупейшими мордами.
В деревне Малый Брод к нам присоединились еще десять... В деревне Средний Брод – сорок, в деревне Великий Брод я потерял счет... <3ачеркнуто: Потом стали присоединяться случайные... не доходя несколько верст до усадьбы>
А потом когда подул ветерок, то с подветренной стороны беспрерывно стали к нам присоединяться новые и новые спутники...
Так я вступил в усадьбу. Никого не было в ней. Караульщик вдребезги пьяный спал в сарае. Я не мог его растолкать и открыл дверь дома своим ключом.
В усадьбе я быстро прошмыгнул со своей Лэди в комнатку и закрыл ее на крючок. «Какая пакость!» – изумился сторож, оглядывая множество покорных собак, оставшихся за калиткой.
Он открыл мне дверь дома, помог мне разложить вещи и ушел... <3ачеркнуто: Я остался один со своей собакой>.
Такая тишина осталась за ним! Такая радость охватила меня. Люблю я эти запущенные усадьбы с покинутыми домами... Вечерело. Я прилег на кушетку... Через окно проникал ко мне запах сирени и пение соловья. Завтра, мечтал я, рано утром меня разбудят птицы. Я проснусь ребенком, увижу высокую липу с этой кушетки, и на самом верху её горлинка тихим голосом будет скликать барашки на небе... В деревне иногда бывают такие пробуждения... Я уснул...
6 Апреля. День проходит под влиянием съеденных блинов вяло и серо...
Вечером приходит учительница. Сидит прямая, рассказывает свою поездку в Елец. Опоздали к поезду... С самоваром? Ночевали у учительницы... Блохи кусают... а когда не спится, то всегда Бог знает что лезет... Едем в товарном вагоне... За 5 верст от города останавливается... Несем с артельщиком корзину... Руки устали... Садимся... Артельщик: вам нужно бы гири купить... руками разводите, и в морду кому дать...
– Ну, как вы провели праздники?.. – Опять: – Ну, как вы провели праздники?.. – Хорошо, ели-пили, играли в карты и меня засаживали. – На дешевку-то поедете?
7 Апреля. Логи прошли. Сеять или не сеять?.. Сей овес в грязь – будешь князь. Оттого я и князь, что не сею овес в грязь. Грязи нет... Земля рассыпается. Решили обсеять сад клевером... заделать огрехи, раскидать снег...
Маркиза выходит в сад, старая и темная... Везде ворчит и распекает: ничего не сделают, пока сам не скажешь... Сам, а не сама... Стефан и Глеб на веревке переводят телят из людской в маточную. Телята брыкаются... Тут им лучше... Там воздух тяжелый, а тут легкий... Оба бычки...
Вальдшнепов нет. Гусь летит, все летит и летит... Гусь пролетит, жировать затурукает...
Дупелиная высыпка. Щучий бой. Стефан с заячьей губой. А с батюшкой говорили о каких-то пропавших приходах (связать с исчезнувшей церковью и службой для покойников).
До сих пор осталась ограда, разделяющая красный двор от конского. Маркиза разломала ограду и соединила Дворы: видите...
