dem_2011

Почему правнуки  волка и шакала, живые создания природы, стали заложниками некоторых  модных пристрастий человека, и как в реальности происходит торговля живым товаром.

Выстрел в  голову — бабахххх! Что это? А, да, новый день настал. Побежали,  побежали, не отстаем. Ух, прибежали, все дома, спать. Я не умер. У меня  несколько жизней. Отрывок из фантастического романа? Нет, это всего лишь  наша обыденная жизнь — суета сует.

И вдруг кто-то постоянно мурчит тебе на  ухо в течение дня, на работе, во сне… Так тихо, но навязчиво. И тебе  вдруг резко стали небезразличны мурлыки или, наоборот, их вид вызывает  раздражение — это сигнал. Нужно задуматься о себе и о том, как живешь.  «Матрица» приходит в действие. Кошка все портит, и привычный матричный  мир начинает рушиться. И такой знакомый каждодневный черно-белый пол уже  размазывается по стене космического корабля… Тает на глазах. «Эй, куда  все подевалось?». Муууурррр. Полетели!

Ответ пилота очевиден: дружок, это твое  подсознание. Убегай, не убегай, а тут окажешься. Homo sapiens умный вид,  как ни крути. Как ни стараются нас прессовать и уверять массовый мир и  зомбоящик, что все мы глупы, а путь к себе такому-как-есть обеспечен  каждому. В разных только проявлениях. Кто-то на йоге ловит инсайты,  кто-то в благотворительности, в тантрическом сексе, в одержимости  кулинарией или парашютным спортом. А кто-то учится у обученных  «мастеров» своего дела — шарлатанов из серии «я покажу вам путь к себе».

Покормите птиц зимой.  
Пусть со всех концов  
К вам слетятся, как домой,  
Стайки на крыльцо.  

Не богаты их корма.  
Горсть зерна нужна,  
Горсть одна —  
И не страшна  
Будет им зима.  

Сколько гибнет их — не счесть,  
Видеть тяжело.  
А ведь в нашем сердце есть  
И для птиц тепло.  

Разве можно забывать:  
Улететь могли,  
А остались зимовать  
Заодно с людьми.  

Приучите птиц в мороз  
К своему окну,  
Чтоб без песен не пришлось  
Нам встречать весну.  

1964 

Источник: https://poemata.ru/poets/yashin-aleksandr/pokormite-ptits/

История хитроумных кроликов-захватчиков, уже два века терроризирующих Австралию. Ушастые агрессоры поедают траву, отведенную овечкам, выживают местных  зверьков, губят деревья и вызывают эрозию почв.

ЮЛИЯ ГАЛЕЕВА

Ни для кого не секрет, что русская музыка очень часто становится популярной не только в пределах нашей страны, но и за рубежом. Да что уж говорить — мы фанатеем по многим зарубежным исполнителям и коллективам, с нетерпением ждем их концертов в родной стране и учим язык оригинала.

Однако иногда сложно понять, как иностранцы относятся к русской музыке. Могут ли они ее воспринимать, считают ли ее качественной и приятной слуху. Ответ — могут и считают.

«Восемь райских садов» — поэма-дастан (1301) индо-персидского поэта Амира Хосрова Дехлеви (1253—1325) на языке фарси, последняя и самая популярная часть его цикла «Пятёрица» («Хамсе»). Как и весь цикл, представляет собой ответ (назире) на творчество Низами (в данном случае — на поэму «Семь красавиц»). 

Начало повествования. Шах Бахрам — правитель огромной страны, перед которой трепещут и Запад, и Восток (его прототип — шах Бахрам Гур). Всю власть в государстве он доверил мудрецам, чтобы ничто его не отвлекало от веселья, пиров и охоты. Самая прекрасная из его жён — Деларам, чьё имя на персидском значит «успокоительница сердец»).  Бахрам — самый меткий из охотников. Однажды ему надоело убивать онагров, и теперь, настигая их, он лишь метил их своим царским тавром. За это его прозвали Гурханом — «Владыкой онагров». 

В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
Производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд. 

Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы. 

И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою — нимб золотой. 

Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства —
основной механизм Рождества. 

То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли. 

Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет — никому непонятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца. 

Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь — звезда. 

24 декабря 1971 года

Источник

Есть такая новелла: «Выбор креста». 

Человек изнемог под тяжестью своего креста, возроптал и начал искать  другой крест. Но какой бы он ни взваливал на свои плечи — каждый  оказывался еще хуже. То слишком длинный, то слишком широкий, то остро  резал плечо. Наконец остановил он свой выбор на самом удобном. Это  и оказался его собственный, им отвергнутый. 

А вспомнилась нам эта новелла вот по какому случаю. 

* * * 

Ермилов очень уважал свою жену, свою Анну. Это была удобная жена,  в меру заботливая, неглупая. Но когда он встретил Зою Эрбель, он даже  удивился, как мог прожить столько лет с этой прозаической Анной. 

Анна была недурна собою, крупная, ширококостная, с большими руками  и ногами, свежим лицом. Одевалась просто, любила английские блузки,  башмаки на плоских каблуках, мужские перчатки, не красилась,  не душилась. Все на свете для нее было ясно и просто. Мистики были для  нее неуравновешенными субъектами. Влюбленность — естественным влечением  полов. 

Поэзия — «ничего, если носит в себе содержание». 

С мужем своим она никогда не нежничала, не называла его разными  ласковыми или шутливыми именами, но зато очень внимательно следила,  чтобы у него было все, что ему нужно, интересовалась его пищеварением,  аппетитом, заставляла делать гимнастику и заниматься спортом. 

Ермилов спорта не любил, гимнастика ему надоела, надоела за четыре года жизни и сама Анна. 

Скучно было с ней.