dem_2011

6 августа 2020

Он считал эту работу халтурой: «Гардемарины, вперёд!», «Красная палатка», «Дерсу Узала»…

Юрий  Нагибин – писатель, признанный при жизни классиком, журналист, светский  лев и завсегдатай московских ресторанов. Казалось, он идёт по жизни,  как ледокол, выпуская по три книги в год, ничего не замечая, ничего не  боясь.

Со стороны казалось:  настоящий советский писатель, человек, обласканный властью и судьбой,  никаких проблем не знающий, щёголь, вертопрах, московский озорной  гуляка. Он и на самом деле был готов брать от жизни всё и радовался  каждому ее дню. Исступленно прожигая жизнь в застольях и загулах, не  получая ни одной литературной награды, Нагибин делал всё, чтобы это  мнение поддержать…

Он был одним  из богатейших людей в СССР и при этом ухитрился не вступить в партию.  Ненавидел власть – и не стеснялся получать из её рук все мыслимые блага.

А  писал изысканно и точно, отличаясь невероятной работоспособностью — ни  дня не мог прожить, не написав хотя бы строчки. Написал несколько  прекрасных книг — и произвёл на свет огромное количество литературной  халтуры.

Старость —  это ступень нашей жизни, имеющая, как и все другие ее ступени, свое  собственное лицо, собственную атмосферу и температуру, собственные  радости и горести. У нас, седовласых стариков, есть, как и у всех наших  младших собратьев, своя задача, придающая смысл нашему существованию,  и у смертельно больного, у умирающего, до которого на его одре вряд ли  уже способен дойти голос из посюстороннего мира, есть тоже своя задача,  он тоже должен исполнить важное и необходимое дело.   

Быть  старым — такая же прекрасная и необходимая задача, как быть молодым,  учиться умирать и умирать — такая же почтенная функция, как и любая  другая, — при условии, что она выполняется с благоговением перед смыслом  и священностью всяческой жизни.

Старик, которому  старость, седины и близость смерти только ненавистны и страшны, такой же  недостойный представитель своей ступени жизни, как молодой и сильный,  который ненавидит свое занятие и каждодневный труд и старается от них  увильнуть.

Короче говоря: чтобы в старости исполнить свое  назначение и справиться со своей задачей, надо быть согласным  со старостью и со всем, что она приносит с собой, надо сказать ей «да».  Без этого «да», без готовности отдаться тому, чего требует от нас  природа, мы теряем — стары мы или молоды — ценность и смысл своих дней  и обманываем жизнь.

В последние годы жизни Бориса Пастернака  его страстной любовью была Ольга Ивинская, ставшая прототипом Лары в  «Докторе Живаго». Ей было 34, ему — 56. Она — младший редактор журнала  «Новый мир», он— известнейший поэт, чья писательская судьба давно  определилась. Их встреча в 1946 году изменила жизнь обоих — и к великому  счастью, и к великой печали...

Подобная любовь в истории не редкость, особенно когда речь идет о  внутренне богатой личности, испытавшей бурные страсти в жизни и  творчестве. Если перечитать самые сокровенные циклы стихотворений  Пастернака, к примеру «Сестра моя — жизнь», то можно убедиться, какими  вулканическими стихиями пронизаны ранние произведения поэта.  Удивительно, но эти порывы поэт сумел сохранить до конца своей жизни.  Его энергия никогда не знала простого выхода и требовала проявления во  всех сферах бытия. Некоторые критики высказывали мысль, что в последние  годы жизни Пастернак был хотя и невероятно работоспособен, но как бы  умиротворен, погружен в себя и в свое творчество. Его кажущаяся  отрешенность от мира и конкретного времени («Какое, милые мои,  тысячелетье на дворе?..») в определенные моменты могла обернуться  жизненным и писательским прорывом, свидетельство чему — Ольга Ивинская и  «Доктор Живаго». Два романа, которые золотым венцом украсили, с одной  стороны, личную жизнь поэта, а с другой — мировую литературу.

Книга журналистки Матильды Густавсон «Клуб» раскрывает подробности  известного скандала и кризиса внутри Шведской академии. Книгу прочла  Катя Рунов

6 октября 2020
текст: Катя Рунов

Как известно, сейчас идет Нобелевская неделя. В этой  связи мы решили вспомнить про трудности, через которые прошел  Нобелевский комитет в связи со скандалом вокруг Жан-Клода Арно.

Для этого Катя Рунов изучила книгу «Клуб» Матильды  Густавсон — журналистки, чье расследование стало детонатором одного из  самых серьезных кризисов в истории Нобелевской премии.

Они висят на стене, прямо над моей железной койкой. Книг все еще не дают, и 22 заповеди – пока единственное доступное мне печатное слово. Я штудирую его до одурения.

Весь опус делится на три неравные части: «Заключенные обязаны», «Заключенным разрешается» и самый длинный раздел – «Заключенным запрещается».

Заключенные обязаны были безоговорочно выполнять все распоряжения тюремной администрации, производить в установленные дни уборку камеры, выносить два раза в день нечистоты.

Разрешалось переписываться (в принципе, а конкретно требовалось индивидуальное разрешение начальника тюрьмы) с ближайшими родственниками, к которым причислялись только родители, супруги и дети. Им можно было отправлять 2 письма и столько же получать. От этих же ближайших разрешалось получать не свыше 50 рублей в месяц и на эти деньги выписывать продукты из тюремного ларька. Можно было пользоваться прогулкой, длительность которой устанавливалась начальником тюрьмы, и получать из тюремной библиотеки 2 книги на 10 дней.

Этими благами исчерпывался гуманизм майора Вайнштока. Зато раздел «Заключенным запрещается» был разработан весьма досконально, с похвальным знанием дела. Запрещалось подходить к окну и садиться спиной к двери. Делать пометки в книгах и перестукиваться с соседями. Запрещалось разговаривать (с кем бы это?) и даже петь (!) в камере. И еще многое, многое другое.

Они молоды,  красивы, полны сил. И тот, и другая родились и выросли в Польше. Он – в  Варшаве – столице страны. Она – в сельской волости Нова-Сажина. Он  начинающий, успешный фотограф, получающий приличные гонорары. Она –  подающий надежды дизайнер одежды, известный своими успехами во многих  странах мира. Его зовут Марчин Награба (Marcin Nagraba). Ее имя -  Агнешка Осипа (Agnieszka Osipa). Уже более двух лет они работают над  противоречивым совместным проектом «Pagan Poetry».

• Начало здесь

Е.Е.: Недавно в немецком такси, водитель спросил: «Вы за  Путина, или против?» Мы говорим — ну, сейчас ему альтернативы нет.  Таксист: «Я не фанат Путина, но это человек, который не дает развалить  Россию и сдерживает всю нашу ситуацию». 

С.Г.: Да, держит... Я такого же мнения. А таксисты, они часто философы, очень большие (смеется). 

Писатель всегда особую роль отводил женщине в своей жизни, поэтому откровенно заявлял: "Значительное влияние на мою жизнь, а значит, и на мою литературу имели мои отношения с женщинами".  Также Иван Яковлевич говорил, что в его жизнь "трижды являлась любовь",  хотя явно лукавил - женщин у него было гораздо больше. Но все же  настоящие чувства он испытал только к троим.

• Начало здесь

В 1926 году Марио Лаже с  Флорбелой переезжают в городок Матузиньуш, расположенный в горах на  севере страны. Там она занялась переводом романов с французского языка,  один из которых «Замок Влюбленных» Клода Сент-Жана был издан в 1927 году  в г. Порту. В том же году погиб её младший брат Апелеш, служивший  летчиком на водных самолетах. Ему отказали родители невесты из-за его  незаконного рождения. От отчаяния и безысходности он утопил во время  тренировочного полета свой спортивный самолёт «Ханриот 33» в водах реки  Тежу. Для Флорбелы, не имевшей детей, потеря брата была равноценна  потере собственного сына. Она посвятила ему сонет и рассказ «Авиатор». В  результате всего пережитого, физическое и психическое здоровье её было  подорвано.

Флорбела впала в глубокую  депрессию. Между нею и её супругом наступило охлаждение. Ей стало  казаться, что женился он на ней исключительно из чувства жалости. Она  окончательно потеряла интерес к жизни, начала принимать транквилизаторы и  совершила первую попытку самоубийства. В 1928 году Флорбела  познакомилась с пианистом, врачом Луисом М. Кабралом,   тонким,  деликатным, интеллектуалом, разделявшим её интересы к литературе и  искусству. Ему она посвятила два сонета.