Через полвека после того, как они впервые  встретились и полюбили друг друга, композитор Мишель Легран и Маша  Мериль, урожденная княжна Гагарина, стали супругами. Вместе они прожили  всего 5 лет, но зато каких! 

Им пришлось отложить свое счастье на целую жизнь… Ровно через 50 лет  после того, как они впервые встретились и полюбили друг друга,  композитор Мишель Легран и Маша Мериль, урожденная княжна Гагарина,  стали супругами. Вместе они прожили всего 5 лет, но зато каких!

1964 год… Рио-де-Жанейро. Молодой, но уже знаменитый композитор на  пляже Копакабаны вытаскивает из воды тонущего друга, а тот знакомит  спасителя с обворожительной актрисой. Героев зовут Маша и Миша. Француз и  француженка. Оба — внуки эмигрантов. Он с армянскими корнями, она с  русско-украинскими, урождённая княжна Мария-Магдалина Гагарина.

Под шелест пальм, боссанову и шум прибоя вспыхивает роман, полный  сказочного счастья. Но Бразильский международный кинофестиваль,  на который они оба приехали, заканчивается, а праздник перерастает  в драму. Влюблённые обещают никогда больше не встречаться и не искать  друг друга, чего бы им это ни стоило.

Маша Мериль возвращается к жениху (свадьба через неделю), Мишель Легран — к жене и детям.

Экран 

Вадим Шефнер

Не танцуйте сегодня, не пойте.
В предвечерний задумчивый час
Молчаливо у окон постойте,
Вспомяните погибших за нас.

Там, в толпе, средь любимых, влюблённых,
Средь весёлых и крепких ребят,
Чьи-то тени в пилотках зелёных
На окраины молча спешат.

Им нельзя задержаться, остаться -
Их берёт этот день навсегда,
На путях сортировочных станций
Им разлуку трубят поезда.

Окликать их и звать их - напрасно,
Не промолвят ни слова в ответ,
Но с улыбкою грустной и ясной
Поглядите им пристально вслед.
1961

Юнна Чупринина

Год назад в Москве прошел онлайн-аукцион под броским названием  «Лиля Брик Бронзового века». Так устроители определили десятилетия от  оттепели до перестройки — время расцвета советского андерграунда,  контркультуры, неподцензурного искусства. А с Брик уравняли владелицу  лотов графиню Елену Щапову де Карли. Тоже красавицу, тоже  соблазнительницу, венчанную жену Эдуарда Лимонова.

Она распродавала свой архив, в котором мелькали известные имена, от  Евгения Евтушенко до Ильи Кабакова. Но главные ожидания связывали с  письмами Лимонова. Со дня его смерти не прошло еще и двух месяцев, и  многие тогда подумали, что графиня проявила излишнюю поспешность.

Замужем Елена Сергеевна была трижды. Первый избранник дал ей свою  фамилию, последний — титул. Эдуард Вениаминович был посерединке и следа в  паспорте не оставил. Но редкое расставание приводило к таким  последствиям: для него, для нее, в конце концов, для течения современной  литературы. Речь, конечно, о романе «Это я — Эдичка», написанном  Лимоновым на нерве того разрыва. Можно спорить об автобиографичности  книги, но это о Щаповой: «Я любил ее — бледное, тощее, малогрудое  создание…  Я готов был отрезать себе голову, свою несчастную  рафинированную башку и броситься перед ней ниц. За что? Она сволочь,  стерва, эгоистка, гадина, животное, но я любил ее, и любовь эта была  выше моего сознания».

В  издательстве «Новое литературное обозрение» выходит книга  литературоведа, профессора кафедры славистики Калифорнийского  университета в Беркли Ирины Паперно «Советская эпоха в мемуарах, дневниках, снах. Опыт чтения»,  в которой автор рассматривает большой массив документов, отражающих  влияние исторических катастроф на частную жизнь людей. Среди прочего в  основу исследования легли тетради полуграмотной пожилой крестьянки Евгении Киселевой,  решившей написать сценарий фильма о своей жизни. Пенсионерка из  небольшого шахтерского городка на Украине написала историю о том, как  пережила войну, как первый муж оказался многоженцем, а второй пил и  гулял. В 1976 году она послала тетрадь с рукописью на киностудию имени  М. Горького. С разрешения издательства «Лента.ру» публикует фрагмент  главы, посвященной анализу тетрадей.

Внимание: орфография записей Евгении Киселевой сохранена

Первая  тетрадь, посланная на киностудию в качестве материала для сценария,  рассказывает более или менее последовательную историю, охватывающую  период с 22 июня 1941 года (первый день войны) по настоящее время, когда  Киселева завершила свою рукопись, 24 февраля 1976 года, в дни XXV  съезда партии. Начинает она с предыстории:

Сдохни, грусть. История двадцать первая

Моя маникюрша отвратительно делает свою работу. Я хожу к ней за интересными историями, а ногти потом обрабатываю сама, получается не сильно лучше, но хорошие истории стоят дорого и я готова за них платить.

Однажды Вера решила, что больше не хочет отношений с мужем, у которого силы мало, воли кот наплакал, а силы воли нет вообще. Зачем за него замуж выходила? Все подружки выходили, и она тоже за компанию. Сразу же после школы. Даже справку пришлось покупать, что беременная чтобы заявление приняли в ЗАГС, так боялась замуж не успеть.

Через год Вера поняла, что замужем ей не нравится, точнее, поняла она через неделю, но признаться себе в этом решилась через год.
Через шесть лет решила развестись. Свекровь кричала, что она дура, бесится со скуки, вот родила бы ребенка, сразу бы успокоилась. Муж, как обычно молчал.

Сестра мужа обещала испортить жизнь и не поленилась развесить по городу, буквально на каждом столбе объявления с фотографией Веры, мол, берегитесь, добрые люди и честные женщины, живет в вашем районе коварная соблазнительница, обирающая мужчин. От мужа Вере остался письменный стол и немного долгов. Совсем чуть-чуть. Три – четыре зарплаты. Не так дорого за свободу.

Сдохни, грусть. История девятнадцатая

Много лет назад, когда ещё не было контакта и телеграма, а минута разговора по мобильному телефону стоила, как поездка на такси до абонента, я осталась без работы. Я ходила на собеседования, всем очень нравилась, и вообще, я умею произвести хорошее впечатление в зависимости от поставленных задач.Где-то мне говорили, что вот прямо сейчас не могут себе позволить дорогого специалиста, лучше за эти деньги нанять пять девочек ответственных за все, а мне перезвонят через полгода, когда накопят денег, но чаще всего ничего не говорили.

Отложенные деньги заканчивались, я подрабатывала, как копирайтер, писала сценарии для рекламных роликов, но этих денег хватало только на кофе и сыр без хлеба. И тогда случилось непредвиденное — я случайно стала потомственной ведьмой. В кафе познакомилась с женщиной, которой рассказала о её жизни. Она стала моей первой клиенткой. Потом пришла её подруга. Потом клиентов стало столько, что я всерьёз начала думать о смене профессии.

Шли в первую очередь гадать. Здесь все получалось очень легко. Люди так устроены, что ожидание будущего для них страшнее самого будущего. Знание снимает чувство тревоги и все уже кажется не таким мрачным. Есть теория самосбывающихся пророчеств, как и самоисполняющихся проклятий. Мы становимся тем, кем мы себя считаем. Сейчас я понимаю, как это работает, но тогда я руководствовалась главным правилом любой гадалки: «По Вере вам и воздастся». Все, во что ты веришь - случается.

Сдохни, грусть. История одиннадцатая

— Видела последнюю коллекцию Дольче Габбана? Тебе подойдет. Наденешь свое платье на бретелях, норковую шубу. Волосы наверх, чтобы открыть шею и уши. И последний штрих длинные серьги с камушками. Никуда твой Лео не денется, влюбится и женится.

Подругу Наденька слушала, открыв рот. Она всех слушала, открыв рот. Ей почти сорок, а ее так все и зовут Наденька. А как ее звать? Не Надеждой же Васильевной, с ее кукольной внешностью, тихим голосом и светлыми кудельками волос вокруг лба. Наденька круглолицая, синеглазая, с пухлыми ручками и ножками. Бабка вздыхала: «как же ты жить будешь, малахольная? Вся силища в голос ушла. Ни стержня в тебе, ни твердости».

Так и жила. Без стержня и без твердости. Поступила в институт вслед за подружкой. Другая подружка с братом познакомила — замуж вышла. После развода, разменяла бабкину квартиру, не перечить же мужу, пусть и бывшему. Ездила к родителям дачу. Любила русские романсы и старинные цыганские песни. Варила варенье вишневое без косточек. Солила огурцы. Тащила банки подругам. Те вздыхали, но не отказывались. И подкидывали ей своих детишек, пока сами отдыхали на белоснежных песках чужеземных морей.

Сдохни грусть. История восьмая

Мы не устаем верить в чудо. Загадываем желания на Новый год. Ждем весну, как символ перемен. Составляем в новолуние карты желаний. Мы ждем лучший день в своей жизни, когда исполнятся все мечты.

От Леры М. ушел любовник. Двенадцать лет он ей рассказывал о своей неземной любви, но жена - стерва, мировой финансовый кризис, сын-двоечник и ранимая дочь не давали любовнику свить новое семейное гнездышко. Единственное, что Лера у него спросила на прощание: «Почему ты не бросил меня раньше, когда я еще была молодая, а бросаешь сейчас, когда мне уже 42»?

Сорок два года казались Лере возрастом после, которого она обречена на одиночество, герань на окне и сорок кошек в придачу. Проанализировав ситуацию, она собрала свои вещи и решила вернуться в родной поселок. Родительский дом - начало начал и все такое. Пока она списывалась с родственниками и решала дела с переездом, Лере написал ее одноклассник и предложил работу учителя математики в школе.

Володя Р. не понравился Лере, простите Валерии Михайловне с первого взгляда. Да и что там понравится? Вихрастая макушка, уши, острый язык и шило в попе. Оживший персонаж анекдотов про Вовочку.

Сдохни грусть. История шестая

Зинаида Григорьевна, вдова генерала, преподавала у нас в школе алгебру и геометрию. У нее никогда не было обидных прозвищ, которыми обычно дети за глаза обзывают учителей. Мне, кажется, мы ее даже «училкой» ни разу не назвали.

У Зинаиды Григорьевны было три дочери, которых назвали в честь сестер из пьесы Чехова «Вишневый сад». Девицы благополучно вышли замуж за военных и уехали в Москву. А еще был ненаглядный сынок Алешенька. Поздний ребенок, свет очей.

Алексей учился на программиста. На пятом курсе привел в дом невесту. «Сплошное недоразумение. Маленькая, худющая, да еще и из Молдавии. Мать доярка. Отец — прочерк» охарактеризовала Зинаида Григорьевна девушку своим подружкам. Они ее потом так и называли «наше Недоразумение».

Девушка оказалась тихой, в конфликты не лезла. Но все равно Зинаиду Григорьевну всячески раздражала. Немного подумав, она сняла молодым квартиру в спальном районе. Правда, обедать Алешенька ездил к матери.

Однажды сын попросил у матери в долг огромную по тем временам сумму — две тысячи долларов. Я тогда подрабатывала в книжном магазине, и моя зарплата была около 35 долларов в месяц. Это так для сопоставления.

Деньги были нужны на открытие фирмы. Вот сейчас я могу наврать, так как не совсем понимаю, о чем говорю. В общем, они планировали заниматься созданием и обслуживанием компьютерных программ для обработки баз данных. Зинаида Григорьевна деньги дала.