dem_2011

«Антисемитизм – это не только отвращение к евреям, но и серьёзная потеря для тех народов, которые, допуская его, теряют те преимущества, которые они могли бы получить от таланта и трудолюбия евреев. Надо надеяться – я говорю это как тот, кто не является евреем, - что человечество не должно и дальше так бездумно транжирить этот отнюдь не бесконечный потенциал человеческих достоинств» – писал Бертран Рассел в 1943 году во время Холокоста, в период, когда была уничтожена треть еврейского народа. Невзирая на критику антисемитизма английским философом, юдофобия не сходит с повестки дня в первом, втором и третьем мирах.

Что нового может быть в таком старинном явлении, как антисемитизм? Как ещё можно критиковать евреев? Они уже были определены как убийцы, отравители, эксплуататоры, махинаторы, захватчики, спекулянты, жестокие ростовщики, вредители, предатели. Невзирая на древнее происхождение антисемитизма, его хранят, поддерживают, модернизируют, подогревают и культивируют. Евреи не выходят из моды. Их «козни», то есть желание жить, творить, строить на Земле Обетованной вызывают волны ненависти. Сколько обвинений уже обрушено на евреев, но борьба с «дьяволом» продолжается и требует новизны методов.

8 ноября 1895 года Вильгельм Конрад Рентген открыл в Вюрцбурге (Бавария) знаменитые лучи. В университете Юлия Максимилиана Вюрцбурга работали 13 лауреатов Нобелевской премии по физике, химии и медицине. Однако Вюрцбург вошёл в историю не только благодаря успехам в науке, но и из-за еврейских погромов, известных как Хеп-Хеп, зачинщиками которых стали студенты местного университета. Во время академической церемонии толпа студентов атаковала старого профессора, недавно призывавшего предоставить равные права евреям. К студентам присоединились мелкие торговцы, конкуренты евреев по малому бизнесу. 2 августа 1819 года в Вюрцбурге толпа рабочих, ремесленников, торговцев и студентов врывалась в магазины, принадлежавшие евреям. Погромщики избивали евреев с криками «Хеп-Хеп, Смерть евреям!» («Hep-Hep! Jude verreck!» Глагол verreck – подохнуть - относится только к животным), грабили и разрушали магазины. Два еврея были убиты, примерно 20 ранены. Власти подавили беспорядки, чтобы предотвратить резню. Около 400 евреев города были вынуждены бежать и жили в течение нескольких дней в окрестных деревнях в шалашах, как их предки по выходе из Египта.

Погромы распространились на другие города и сёла Баварии, а оттуда в центр и на юго-запад Германии: Лемберг, Байрейт, Дармштадт, Карлсруэ, Мангейм, Франкфурт, Кобленц, Кёльн и другие города вдоль Рейна и на север до Бремена, Гамбурга и Любека. Из Гамбурга бежали сотни евреев, попросившие убежище в Дании. Всюду местное население было пассивными наблюдателями. Только в Гейдельберге два профессора местного университета и их студенты выступили на защиту евреев и сумели предотвратить погром. Таких преследований евреев не было со времён средних веков. 18 августа 1819 года писатель Фридрих Шлегель писал своей жене Доротее, крестившейся дочери еврейского мыслителя Моисея Мендельсона, о том, что происходящие события являются возвращением в тёмное средневековье. Знаменитому композитору, крещёному еврею Феликсу Мендельсону, внуку философа, было в 1819 году десять лет. Когда юный музыкант шёл по берлинской улице, юноша-христианин плюнул ему в лицо и сказал: «Хеп-Хеп, еврей!».

The Hep-Hep riots in Frankfurt, 1819. Репродукция: Johann Michael Voltz/Википедия

Погромные возгласы Хеп-Хеп произошли от латинского сокращения Hierosolyma est Perdita, (Иерусалим пал), передававшего возгласы римских солдат, осаждавших Иерусалим в 70-м году, и лозунг крестоносцев, выкрикиваемый ими во время крестовых походов. Погромы были реакцией на эмансипацию немецких евреев, которая укрепила их экономически, ускорила социальное развитие и содействовала мотивации евреев творить, богатеть, получать высшее образование и продвигаться в немецком обществе.

На протяжении еврейской истории во всех наветах и погромах все гонители признавали глубокую связь евреев с Иерусалимом. Антисемитизм видоизменялся - из религиозного он превратился в расовый. Фатум крови стал доминантой преследований, но связь народа с Иерусалимом, звучащая в молитвах, никогда не подвергалась сомнению.

1 апреля 1933 года нацисты осуществили свою первую общенациональную акцию бойкота еврейских предприятий и специалистов. В день бойкота штурмовики СА угрожающе стояли перед принадлежавшими евреям магазинами, предприятиями розничной торговли и офисами врачей и юристов. На тысячах дверей и окон была нарисована звезда Давида жёлтого или чёрного цвета. Везде были размещены плакаты: «Не покупайте у евреев!» («Kauf nicht bei Juden!»), «Евреи – наше несчастье!» («Die Juden sind unser Unglṻck!» - цитата из сочинения историка и члена рейхстага Генриха фон Трейчке) и «Уходите в Палестину!» («Geh nach Palӓstina!»). С этого бойкота начался Холокост, но даже нацисты признавали связь евреев с Землёй Обетованной.

В XXI веке бойкот стал популярной формой протеста против евреев в европейских странах, но он, как и в случае нацистов, оказался недостаточно эффективным методом борьбы с евреями. Организация ЮНЕСКО, организация ООН по вопросам образования, науки и культуры приняла 13 октября 2016 года резолюцию, отрицающую связь евреев с Иерусалимом, с Храмовой горой, со Стеной Плача. Как будто не было еврейских Первого и Второго Храмов в Иерусалиме. Римский император Тит, захвативший Иерусалим, разрушивший Второй Храм и изобразивший эти события на арке победы в Риме на Форуме, очевидно, действовал под влиянием сионистской пропаганды. Принятие резолюции ЮНЕСКО означает непризнание прав евреев на святые места Иерусалима. ООН в лице ЮНЕСКО учредила новый вид антисемитизма: евреи не имеют отношения к святым местам своей религии.

Резолюция ЮНЕСКО была принята подавляющим большинством голосов в соответствии с принципами демократии и ради демократии на «палестинских» землях. Арабо-израильская трагедия продолжается из-за «несовместимости» тканей, из-за несоразмерности шкал ценностей, именно из-за того, что зёрна демократии не прорастают на каменистой почве Ближнего Востока. Демократия на арабском Востоке – мечта Запада, его надежда и иллюзия. Она не может привиться и расти в арабской пустыне. Западное демократическое видение Ближнего Востока используется арабами как спекуляция и средство давления на «недемократический» Израиль. Демократия чужда арабскому Востоку и является миражем западного мира. Демократические методы нужны арабам не ради демократии, а для устранения евреев с карты Ближнего Востока.

В демонстрациях и революциях исламской весны, начавшейся в декабре 2010 года в Тунисе, Египте, Ливии, Йемене, Бахрейне и других арабских странах, толпа состояла из мужчин. Половина населения, женщины, не участвует в демонстрациях протеста и не требует предоставления равных с мужчинами прав. Демократия по-арабски не включает права женщин. При любых преобразованиях женщина на арабском Востоке остаётся бесправной. Демократические изменения в странах ислама, если возможны, то только для половины населения, а, значит, они не могут быть подлинно демократическими. ЮНЕСКО, организация по культуре, не замечает наличия демократической культуры в Израиле и её отсутствия в странах, проголосовавших за демонтаж еврейской культуры в её колыбели.

Запад занят безнадёжным делом – вестернизацией Востока. Тонко пишет о безнадёжности демократизации в странах ислама выдающийся историк-востоковед Бернард Льюис в книге «Кризис ислама» (2003): «Демократы оказываются в сложном, заведомо проигрышном положении. Находясь у власти, они в соответствии со своей идеологией, должны предоставлять свободы и права исламской оппозиции. Исламисты, придя к власти, не считают себя связанными подобными обязательствами. Наоборот, они считают необходимым подавлять всякую «нечестивую» и «подрывную» деятельность. Для исламистов демократия, выражающая волю народа, является дорогой к власти, но эта дорога ведёт в один конец».

Зелёный цвет ислама означает нелюбовь к живым существам неисламской ориентации. Ориентализм окрашивает демократическое общество густой зелёной, не выводимой краской. Демократия, по сути, должна быть многоцветной, интернациональной, мульти-религиозной, но она вынужденно зеленеет, ибо терпимость и уважение к иному заставляет её признавать как равного, говорящего с ней свысока и отчуждённо, нетерпимого к «неверным» и не признающего её ислама. Демократическое общество принимает выходцев из стран ислама и распространяет и на них свои законы. Пришельцы с Востока ставят законы шариата выше законов демократического общества. Запад стремится ассимилировать мусульман. Мусульмане отказываются ассимилироваться на Западе. Они стремятся приспособить Запад к себе. Мусульмане не считают себя равными христианам, евреям, буддистам, безбожникам, потому что они, согласно своим верованиям, правильнее, разумнее всех и ближе к Богу, к «правильному» Богу. Религиозные мусульмане верят, что они на верном пути к превращению в большинство на Земле. Верующие мусульмане не принимают равенство прав как ценность и, естественно, не борются и не будут бороться за права представителей других религий и наций, в том числе за права меньшинств. Демократия не в состоянии оросить ближневосточную пустыню, жители которой принимают демократическую влагу за огонь, сжигающий их самобытность и угрожающий сжечь вековые традиции исламского общества. Исламские страны отказываются жить по демократическим законам, но научились использовать демократию для борьбы с Израилем.

В книге «Рим и Иерусалим» (1862) Моисей Гесс писал: «Европейские народы всегда считали пребывание евреев в своей среде противоестественным явлением». Таким же противоестественным явлением считают мусульманские народы пребывание евреев в ближневосточной среде. Это не ново. Новизна в том, что Организация Объединённых Наций в лице её отделения по образованию, науке и культуре отрицает права одной из наций на её святые места в городе, к которому веками обращены молитвы этой нации. Так же поступает Совет Безопасности ООН, желающий передать суверенитет над святыми местами еврейской религии новообразованной нации и другой религии. Является ли резолюция ЮНЕСКО результатом недостаточного образования и недостаточной культуры организации, представляющей образование и культуру? Скорее всего дело не в недостатке образования и культуры, а в создании новой «культуры», нового антисемитизма.

Пятидесяти шести мусульманским странам мешает присутствие евреев в Иерусалиме. Кровавые наветы мусульман на евреев стали популярны на Ближнем Востоке в XIX веке. Мусульмане атаковали евреев как пьющих кровь мусульман в Дамаске (1840, 1848, 1890), Алеппо (1853), Каире (1844 и 1901-1902), Александрии (1870 и 1881). Массовые убийства евреев мусульманскими толпами зафиксированы в Марокко (Касабланка – 1907, Фес - 1912), в Алжире (Константин – 1934), в Адене – 1946, в Ираке – 1941, в Ливии (Триполи, Занзур, Зауйя, Фуссабер, Зилтаин - 1945), в Палестине (Иерусалим – 1920, Яффо – 1921, Хеврон – 1929, восстание 1936-1939 годов). Все враждебные действия арабов-мусульман против евреев происходили задолго до образования государства Израиль и его «оккупации» «палестинских» земель. Чуждые, пришлые, негармонирующие со всеобщей ближневосточной посредственностью, с необходимой исламской однородностью, процветающие израильтяне контрастируют с экономически, научно, технологически и культурно отсталой и переживающей кризис арабской цивилизацией. «Палестинская проблема» является прикрытием ксенофобской и расовой сути конфликта: арабский мир, по мнению арабов, должен быть однородным, чужой народ не должен жить на Ближнем Востоке. За всю историю «прогрессивного человечества» ни одна концепция не получала такого широкого международного признания, если в ней содержалась идея изгнания народа и уничтожения его государства.

1 марта 1944 года по радио Берлина иерусалимский муфтий Хадж Амин аль-Хуссейни, союзник Гитлера, призывал: «Арабы! Вставайте как один и боритесь за ваши священные права! Убивайте евреев, где вы только их ни найдёте! Это угодно Богу, истории и религии. Это спасёт вашу честь». Само существование евреев на арабском Востоке было в глазах мусульман незаконным. Нацисты осуществляли «окончательное решение» еврейского вопроса в Европе. Мусульманские страны хотят окончательно решить еврейский вопрос на Ближнем Востоке с помощью ООН. По требованиям последователей устроителей и планировщиков массовых убийств евреев и кровавых наветов на них, «объединённые нации» разыгрывают антиеврейский гамбит, принося еврейские святые места в жертву хищным аппетитам стран, исповедующих священную войну – джихад – против всех не мусульман. Неоантисемитизм – это детище ООН.

10 ноября 1975 года Генеральная Ассамблея ООН приняла решение осудить сионизм как форму расизма и расовой дискриминации (резолюция № 3379). 16 декабря 1991 года Генеральная Ассамблея ООН отменила резолюцию №3379 (резолюция №4686). Невзирая на отмену антисионистской резолюции ООН, в последние три десятилетия начал развиваться новый антисемитизм. Он выкристаллизовался под давлением нефтяного ислама как оппозиция сионизму и государству Израиль. В основе нового, плохо замаскированного антисемитизма лежат антисионизм и демонизация Израиля. Демонизация евреев, якобы распявших Христа, заражавших колодцы с водой микробами тяжёлых болезней, использовавших кровь младенцев иной веры в ритуальных целях, составивших заговор по захвату власти над миром, дополнилась демонизацией государства Израиль.

Однако мусульманские страны не удовлетворились созданием нового антисемитизма. Они выдвинули суперновый антисемитизм. Он является попыткой выселения евреев с Ближнего Востока, из Иерусалима. Святой город трёх религий голосованием в ЮНЕСКО, а позднее и декабрьской резолюцией Совета Безопасности ООН, превращён в город двух религий. Этот бойкот еврейской религии предназначен для остракизма, для изгнания евреев с Родины. Антисемитизм обновляет себя инъекциями ненависти, которую мусульманский мир успешно импортирует в общество, считающее себя ответственным за развитие образования, науки и культуры. Организация ЮНЕСКО, специализирующаяся в развитии науки, принимает резолюцию, основанную на научном невежестве и ненаучной лжи. Она пасует перед раскалённой ненавистью и фанатизмом, гнездящимися на засушливой почве Ближнего Востока, стоящей на сети нефтеносных сосудов и над адской машиной тоннелей террора.

23 декабря 2016 Совет Безопасности ООН принял при воздержавшихся от поддержки Израиля США резолюцию, согласно которой Стена Плача, Город Давида, Еврейский квартал объявлены «оккупированными палестинскими территориями». В атаке на Израиль к исламским странам присоединились европейские христианские страны: Франция, Великобритания, Россия, Украина и Испания. Этот акт стал результатом редкого в нынешние времена, но нередкого в старое время союза мусульман и христиан против евреев. Англия, Франция и Испания, депортировавшие евреев в средние века, снова прикладывают руку к изгнанию евреев - на этот раз с их Родины. Англия и Франция, бросившие евреев на растерзание нацистам, присоединились к новым преследованиям евреев. Европейские демократии, беспомощные перед исламским террором на своей территории, решительны в борьбе с Израилем, отстаивающим свою безопасность. Россия, оккупировавшая больше территорий (нерусских народов), чем Римская, Персидская, Германская, Австро-Венгерская и Османская империи, читает мораль Израилю за его отстаивание прав на собственные, «библейские» земли. Россия и Украина, немало потрудившиеся над уничтожением евреев в царских, петлюровских и нацистских погромах, так не любящие друг друга, едины в осуждении Израиля и сотрудничают с палестинскими арабами в осуществлении их погромных замыслов.

Старый Свет склоняется перед исламом в уважительном и унизительном поклоне, не имея никаких шансов на ответное уважение. По меркам, установленным в западном мире, все конфликты можно решить, причём мирным путём. Но Запад есть Запад, а Восток есть Восток. Агата Кристи в мемуарах писала: «На Ближнем Востоке видимость и суть никогда не совпадают. Здесь привычные представления, правила поведения, житейские премудрости надо полностью пересматривать и всем учиться заново». На Востоке пишут и читают справа налево, на Западе – слева направо. Западные политики читают и пишут на Востоке, как на Западе. Они хотят заставить Восток жить по западным правилам переговоров, договоров, диалогов и уступок. Поскольку такое внедрение невозможно, они давят на Израиль, требуя от него тяжёлых уступок, с которыми мир ислама не согласится, ибо его устраивает только одна уступка - уничтожение Израиля. Построенные западными политическими архитекторами на песке дворцы мира и демократии уходят в песок ближневосточных пустынь. Перестроить Восток на западный лад Западу не удастся. Западная Европа и США не научились читать ментальные карты арабской ненависти. Вулкан разрушений и убийств в Сирии они считают менее опасным для «мира во всём мире», чем борьбу Израиля за существование. Попытки разорвать связь Израиля со святыми местами еврейского народа – это больше, чем возвращение в «тёмное средневековье», о котором писал Шлегель Доротее Мендельсон. Это преклонение перед современным исламским «средневековьем», не признающим прав человека и демократии, и оформленным в терминах соблюдения прав человека и святости демократических принципов. В прессе и резолюциях международных организаций пишутся фальшивые протоколы неоантисемитов, цель которых изоляция Израиля в мире, его бойкот, наложение экономических санкций, навязывание опасного для еврейского государства и благоприятного для его врагов решения, разрушение единственной демократии в джунглях Ближнего Востока.

Александр Лукашенко и Борис Ельцин в Минске, 1995 год. Фото: yeltsincenter.ru

В конце 90-х Лукашенко вполне мог сменить белорусский трон на куда более привлекательный российский, став преемником Бориса Ельцина. Интрига, закрученная одновременно в Минске и в Москве, была невероятно близка к успеху. Сорвать восшествие «батьки» на кремлевский престол смогло лишь прямое вмешательство ельцинской «семьи». Историю неудавшейся смелой кампании вспоминает белорусский журналист Денис Лавникевич.

Первая попытка

Сегодня историки и политологи сходятся во мнении: с 1994 по 1996 годы Александр Лукашенко укреплял собственную власть в Белоруссии – избавлялся от оппозиции, брал под контроль денежные потоки, распустил независимый от него парламент (который осмелился поставить вопрос об импичменте президенту) и назначил другой, во всем согласный. А в период с 1997 по 2000 годы Лукашенко при активной поддержке своего окружения разыгрывал самые различные комбинации, которые позволили бы ему каким-то образом взобраться на российский трон.

Лукашенко рисовал убедительную картинку Белоруссии как страны, где работают заводы, где сохранены колхозы и совхозы, где нет олигархов и не было «обвальной приватизации», где сохранены бесплатные медицина и образование и где совсем нет безработицы. Среди его сторонников в Москве называли таких публичных политиков, как Геннадий Зюганов, Геннадий Селезнев, Евгений Примаков и Юрий Лужков.

«Действительно, у Лукашенко в то время было мощное лобби в московских политических кругах, причем в самых разных, – рассказывает известный белорусский политолог Роман Яковлевский. – С антиельцинских позиций Лукашенко в самом конце 90-х поддерживали в наибольшей мере Зюганов и Селезнев. Но я бы не сказал, что его так уж активно поддерживали Лужкков и Примаков. Оба и сами строили похожие планы».

По словам политолога, картину подобной поддержки – и политической, и всенародной, – Лукашенко рисовали российские писатели-«почвенники», с которыми он в то время много общался. Прежде всего – Станислав Куняев и Александр Проханов, которые внушали «батьке», что именно ему суждено стать собирателем восточнославянских земель.

Не случайно многочисленные поездки Лукашенко по различным регионам России в какой-то момент начали сильно напоминать предвыборные вояжи.

«Дело дошло до того, что окружение Ельцина убедило «царя Бориса» в том, что такие поездки Лукашенко могут быть опасны для центральной власти в Кремле. Тогда белорусскому президенту резко «перекрыли кислород» в плане поездок по регионам – под давлением Москвы местные руководители перестали его приглашать, – говорит Яковлевский. – Но у Лукашенко оставалось мощное лобби в руководстве России – в том числе среди военных, которые были недовольны прозападным курсом Ельцина и Козырева (министр иностранных дел в администрации Ельцина – прим. ред.). Но потом Козырева сменил Примаков, и я не думаю, что Примаков видел Лукашенко в «шапке Мономаха». Ну а в Беларуси главным идеологом того, что Лукашенко должен воцариться в Кремле, был полковник Владимир Заметалин, в то время – начальник Главного управления общественно-политической информации в Администрации президента Беларуси. Именно поэтому глава Беларуси настаивал, что в Союзном Государстве должен быть сперва принят Конституционный акт. И согласно ему, граждане Беларуси могли бы участвовать в выборах России, так как было бы единое союзное гражданство. Шансы у Лукашенко тогда были высокие – его популизм находил отклик у российской публики».

Самая известная попытка Лукашенко стать во главе России произошла в 1997 году, когда Ельцин приходил в себя после операции на сердце. В конце февраля в Минск прилетел помощник президента России по международным делам Дмитрий Рюриков. Его задачей было подготовить преобразование Сообщества Беларуси и России в союзное государство. В Москве процессом руководил вице-премьер Валерий Серов, который заручился одобрением проекта со стороны практически всех заинтересованных ведомств.

Все это напоминало заговор с целью поставить Лукашенко во главе России с «прикрепленной» к ней Белоруссией. Этому способствовала и внешнеполитическая ситуация. Как раз в то время началось расширение НАТО на восток – в блок было решено принять сразу семь стран: Болгарию, Латвию, Литву, Румынию, Словакию, Словению и Эстонию (реально это произошло в марте 2004 года. — прим. ред.). На этом фоне Евгений Примаков активно продвигал идею российско-белорусского союза как ответа на расширение Североатлантического Альянса. Показательно, что думская оппозиция сдержанно отнеслась к объявлению о расширении НАТО, но потребовала от руководства России «активно пойти навстречу единственному союзнику России на международной арене» – Белоруссии.

За март 1997 года в аппарате Лукашенко был подготовлен своеобразный проект договора о российско-белорусском союзе. В нем было оговорено, что верховная должность в белорусско-российском государстве является сменной: два года союзом управляет один президент, следующие два года – другой.

В свою очередь, статья 18 этого проекта договора определяла порядок формирования Высшего Совета Союза. Там были зарезервированы места для глав Белоруссии и России, премьер-министров и руководителей палат парламентов обеих стран, а также для председателя исполкома Союза. Понятно, что при таком раскладе Ельцин автоматически терял контроль над Высшим Советом. Четыре белорусских голоса плюс голос спикера Госдумы Геннадия Селезнева (открытого противника Ельцина) обеспечивали Александру Лукашенко победу в любом голосовании.

Был подготовлен и проект устава российско-белорусского союза. В нем, например, говорилось: «Решения Высшего Совета Союза обязательны для органов Союза и для органов исполнительной власти государств-участников». А про парламент было сказано так: «Государства-участники создают условия для преобразования Парламентского собрания в представительный и законодательный орган Союза, избираемый непосредственно гражданами Союза».

При этом в федеративном парламенте предусматривалось равное представительство белорусских и российских депутатов. Это при том, что в России тогда проживало 150 млн человек, а в Белоруссии – меньше 10 млн.

Но Анатолий Чубайс и дочь российского президента Татьяна Дьяченко разгадали алгоритм действий белорусского президента. Окружение Ельцина провело настоящую спецоперацию: в Беларусь был срочно отправлен секретарь Совета безопасности России Иван Рыбкин. Ему было поручено изъять имевшийся на руках у Александра Лукашенко экземпляр договора с подписью Бориса Ельцина. История умалчивает, как именно, но задание было выполнено, хотя переговоры между Рыбкиным и Лукашенко длились всю ночь. 2 апреля 1997 года договор о создании Союзного Государства России и Беларуси все-таки был подписан – но в совершенно выхолощенном виде. Те, кто присутствовал на церемонии официального подписания документа, говорят, что «на Лукашенко было жалко смотреть».


Анатолий Чубайс, 1992 год. Фото: yeltsincenter.ru

Позднее сам Борис Ельцин в своей книге «Президентский марафон» так вспоминал этот случай:

«Задание подготовить более полный интеграционный договор было дано главами государств еще в 1996 году. И в начале 1997-го такой договор действительно появился. Подготовлен он был группой во главе с вице-премьером Валерием Серовым, отвечавшим за вопросы интеграции в правительстве России. С белорусской стороны проект договора был завизирован министром иностранных дел Иваном Антоновичем и главой администрации белорусского президента Михаилом Мясниковичем. Текст договора был направлен двум президентам.

…Вот тут-то и выяснилось, что устав нового союза совершенно не соответствует тем идеям, которые были одобрены мной при обсуждении концепции будущего союза. Это был новый устав, составленный главным образом двумя членами КПРФ (председателем комитета Госдумы по делам СНГ Г. Тихоновым и самим И. Антоновичем, который переехал в Минск и сменил гражданство). То, что министр иностранных дел Беларуси одновременно и активнейший член российской компартии, должно было кого-то насторожить. Но не насторожило. А зря. То, что придумали разработчики, по сути означало одно – Россия теряет свой суверенитет. В результате появляется новое государство, с новым парламентом, новой высшей исполнительной властью, так называемым Высшим Советом Союза. И решения этого органа обязательны для российского президента, правительства, всех исполнительных органов власти России.

Горячим сторонником непродуманного и опасного для России соединения двух государств оказался мой помощник по международным вопросам Дмитрий Рюриков. Документ этот был поддержан не только спикером Госдумы, не только огромным количеством российских чиновников, он, уже подписанный, лежал на столе у президента Лукашенко. Назревал крупный международный скандал. Для исправления ситуации к работе пришлось срочно подключить мою администрацию. Юристы обнаружили целый ряд и других вопиющих нарушений Российской Конституции.

Я написал письмо Александру Григорьевичу, в котором просил отложить подписание договора с целью всенародного обсуждения его положений. Однако такой демарш российского президента – откладывание уже готового к подписанию договора – должен был стать для белорусского президента не самым приятным сюрпризом. Я возложил эту деликатную миссию – вручение письма – на Ивана Рыбкина, секретаря Совета безопасности. При этом сказал ему: «Иван Петрович, пока Лукашенко не согласится, домой не возвращайтесь». Рыбкин с тяжелым вздохом понимающе кивнул и вылетел в Минск.

В аэропорту Лукашенко сразу буквально дословно пересказал Ивану Петровичу содержание моего письма. Передал президенту эту информацию, как мне позже стало известно, Дмитрий Рюриков, мой помощник, который, как я уже говорил, был горячим сторонником полного, пусть даже прокоммунистического слияния двух государств. Через неделю я его уволил.

Я до сих пор глубоко благодарен Рыбкину за терпение и настойчивость. Он и Лукашенко провели вместе много часов и, как говаривают злые языки, оставили после переговоров немало пустой тары из-под крепких напитков».


Иван Рыбкин. Фото: RFE/RL

После тех событий Ельцин отстранил от должностей большинство из тех, кто с российской стороны был причастен к подготовке скандального документа. И первым был уволен помощник по международным делам Дмитрий Рюриков. Евгений Примаков, большой сторонник объединения с Белоруссией, также едва не лишился своего поста.Дочь первого президента РФ Бориса Ельцина Татьяна Юмашева в своем блоге в Живом Журнале вспоминает те события немного иначе и более эмоционально:

«Напомню, что произошло. В апреле 96-го Россия и Беларусь подписали договор о создании Сообщества двух стран. Идея была в том, чтобы выстроить более близкие отношения между ними, чем в тот момент были в рамках СНГ. Исполнительный комитет нового образования (типа объединенного правительства двух стран) должен был подготовить документы на этот счет.

Документы и были подготовлены. Главный из них – Устав союзного государства. Как обычно бывает в таких случаях, документ пошел на согласование в министерства и ведомства, получил визы российского МИДа и министерства по делам СНГ. Наконец, добрался в аппарат правительства, где вопросы СНГ в тот момент курировал вице-премьер Валерий Серов. Он также завизировал документ, и вот уже в СМИ объявляется, что 2 апреля два президента – Борис Ельцин и Александр Лукашенко – должны подписать новый союзный договор. Цель, которая была продекларирована – в перспективе создание единого федеративного государства. С единой таможней, валютой, гражданством, с пограничным и военным союзом.

Ночью 28 марта первый-вице-премьер Анатолий Чубайс звонит в Кремль главе администрации Валентину Юмашеву и говорит, Валя, а ты в курсе, что уже через неделю у нас возникнет новое государство? В каком смысле, отвечает Юмашев. Чубайс говорит, а в таком, что в нем не сильно уже будет нужен российский президент, впрочем, как и российское правительство, и даже наша коммунистическая дума уже мало кого будет волновать. В ходе разговора выясняется, что в документе, который только сейчас попал на стол Чубайсу для визирования, есть положения, которые по сути уничтожают суверенитет России и передают властные полномочия новым органам союза – Высшему совету и Парламентскому собранию.

Чубайс и Юмашев начали разбираться. Выяснилось, что Устав этот был подготовлен председателем комитета Думы по делам СНГ коммунистом Тихоновым и замминистра белорусского МИДа Антоновичем. Поскольку в российские ведомства он попал как документ Исполкома, в текст никто сильно не вникал, визировали и отправляли выше. Так он и добрался до Белого дома и Кремля. А в Кремле помощник президента по международным вопросам написал записку президенту о том, что Устав надо подписывать, поскольку он полностью соответствует стратегическим интересам России.

Юмашев утром доложил президенту ситуацию. Папа в бешенстве. Отменять визит президента Беларуси, приезжающего на торжественные мероприятия по случаю подписания Устава – невозможно. И подписывать документ – тоже невозможно. Более того, внутри правительства и администрации президента раскол. Вице-премьер Серов и помощник президента Рюриков, два главных действующих лица, отвечающих за работу с СНГ, настаивают на подписании этого документа. Их аргументация: Устав – это шаг к созданию нового Союза, к нему в будущем присоединятся и Казахстан, и Украина, и Киргизия, а потом и другие страны. Никакой суверенитет Россия не теряет, поскольку она больше, экономически сильнее. На вопрос, что мы будем делать, когда Александр Лукашенко, будучи руководителем Союза и возглавляя Высший совет, начнет заниматься экономикой России, как он это делает у себя дома, или войну Западу объявит? На это говорилось, ну, мы же этого не позволим. Только, если Устав давал такие возможности, не позволить уже было бы невозможно.

В результате было принято решение: несмотря на недовольство белорусов, Устав изменить, убрав из него противоречащие российской Конституции положения. Чтобы не пороть горячку, проект Устава опубликовать и организовать всенародное обсуждение. Белорусская сторона, поняв, что поуправлять Россией не получится, потребовала убрать пункт, ради которого весь этот процесс и затевался – о создании в перспективе федеративного государства».

Страна как инструмент

Если проанализировать публичные выступления Александра Лукашенко, то можно заметить: с 1994 и по 2000 год в них почти не встречаются слова «независимость», «суверенитет», «собственный курс» и т. п. Зато сожалений о распаде СССР и словосочетаний типа «славянское единство» – хоть отбавляй. Но с момента, когда Бориса Ельцина во главе России сменил Владимир Путин, риторика Лукашенко радикально меняется. Тезисы «независимость Беларуси – это ее главная ценность» и «я никогда не поступлюсь ни каплей суверенитета страны» стали доминировать в выступлениях Лукашенко.


Фото: Cristina Álvarez Merino / Flickr

До 2000 года белорусский президент особо и не скрывал, что считает независимость Белоруссии не некой ценностью, а скорее историческим недоразумением. Именно из этого он исходил, считая себя тем человеком, которому суждено возродить СССР. А как хитрый политик, он видел, что его риторика – сожаление о распаде «великой страны» и гнев в адрес «жирующих олигархов» – находит отклик, и прежде всего – в беднейших российских регионах. По сути, Лукашенко использовал свой пост президента и всю свою страну как инструмент для получения власти намного более высокого уровня – в России.

«В 1997 году момент, конечно, был тревожный для белорусов и одновременно интересный для аналитиков. Безусловно, была реальная угроза потери независимости Беларуси. Лукашенко вел очень активную работу по сближению с Россией и пиарил себя как возможного преемника Ельцина. В те годы Лукашенко активно поддерживала российская оппозиция, и, прежде всего, коммунисты, – говорит эксперт аналитического проекта Belarus Security Blog Виктор Евмененко. – Хорошо, что белорусскому лидеру тогда не удалось взойти на российский престол. Хорошо, как для самой Беларуси, в плане сохранения суверенного статуса, так и для самого Лукашенко. Руководить Россией теми методами, которые применялись и применяются в Беларуси, невозможно. И любые попытки сломать или подмять сложившуюся на тот момент политическую или финансовую систему России неминуемо привели бы к конфликту и скорому уходу Лукашенко со сцены».

Вторая попытка

Позднее Александр Лукашенко повторил попытку. 28 апреля 1999 года, когда состоялась очередная встреча президентов России и Белоруссии по вопросу договора о создании единого государства, реального сближения двух стран снова не произошло.

Проект Лукашенко по образованию единого государства предполагал пост президента союзного государства, единые правительство, парламент и валюту.

Россия же настаивала на «слабоконфедеративном» характере объединения. Вместо договора были подписаны 11 совместных документов и три концепции: о безопасности, о пограничной политике и о совместном оборонном заказе. В июле 1999-го, выступая на сессии Парламентского собрания России и Белоруссии, Лукашенко вновь выразил крайнее недовольство действиями Ельцина и пригрозил «наладить отношения с Западом» вместо России.

8 декабря 1999 года Ельцин и Лукашенко все же подписали договор о создании Союзного государства, но реально он представлял собой лишь декларацию о намерениях. 26 января 2000 года Лукашенко и и. о. президента России Владимир Путин обменялись ратификационными грамотами о договоре. «Появление Путина в Кремле поставило крест на мечтах Лукашенко стать влиятельной фигурой в российской политике. А он к этому шел», – вспоминает Роман Яковлевский. История попыток Лукашенко утвердиться в Кремле на этом закончилась.